Гоблин. Племя. Ваня Мордорский
светиться жук и сам любил. Правда, только когда был сыт.
Началась какая-то иная, не цикличная жизнь, каждый миг которой был не похож на предыдущий. Без привычного круга жизни исчезло хоть какое-то ощущение времени. Теперь он научился просить еду: надо было лишь начать толкаться и существо его кормило.
А еще он был не один. Рядом было незнакомое существо такого же вида и размера как он. Черное, с блестящими глазками. Уродливое, нелетающее. Существо не проявляло к нему никакого интереса, поэтому и он не спешил обнюхивать его.
Иногда его выпускали полетать по странной закрытой пещерке. Входы и выходы в ней были заперты, кроме единственного, который вел вверх. Но туда жук пока не рисковал соваться, потому что видел как туда поднимался серый горячий воздух. Это было опасно.
Изредка светляка брали и наружу, в огромную пещеру, но в остальном у него неожиданно появилось время. Время совершить мысленное усилие. Раньше этому мешала принадлежность к общему – к рою, где он всегда находился в потоке подхватывающем его, и заставлявшем делать то же, что и другие. Теперь всё было иначе. Жизнь словно приостановилась. Замерла.
Он начал думать.
Глава 6
Окраины гоблинской пещеры. Круг изгоев
Драмар устал. Не сегодня и не от того, что прошел половину пещеры, а потом отдубасил парочку наглых изгоев, нет, – он устал от жизни вообще. Сейчас он отдыхал, привалившись к камню, просто потому, что не дошел до своей норы на окраинах. Пришлось остановиться на полпути из-за тяжести в ногах. Хуже всего то, что и к этой боли он привык. Это была знакомая, родная боль. Драмар не мог вспомнить времени, когда бы его ноги не болели, – это будто бы продолжалось всю жизнь. Он передвигался через силу, через “не хочу” и “не могу”.
Глядя на беззаботно ползающую и кувыркающуюся малышню, он пытался вспомнить свое детство. Бесполезно. Не мог он вспомнить никакого детства. Он помнил себя только вечно старым, с болящими ногами и руками, а также с периодически накатывающей слабостью по всему телу. Ни детства, ни молодости, – ни-че-го. Он помнил себя уже только старым. То, что у него проблемы с памятью, Драмар осознал уже давно – но ничего с ними поделать не мог. Просто принял как неизбежное, что иногда из его памяти вываливается день-другой, а иногда и целая неделя.
Драмар кинул взгляд вокруг: везде были разбросаны норы изгоев, выдолбленные в камне – там жила большая их часть, а остальные… Остальные валялись на поверхности, устраиваясь среди камней, тряпья, какого-то мусора и костей. В общем, каждый жил как ему было удобно. Возле многих нор ползала малышня, совсем еще карапузы не умеющие даже разговаривать. И смертность среди этой малышни изгоев была высокая, в разы выше чем в других кругах. Всё-таки изгои особо не приглядывали за детьми: многие рождались калеками, умиравшими в первые годы, другие становились таковыми в результате несчастных случаев, а самых здоровых отбирали на Испытание. Впрочем, помогал он лишь дюжине детей, опекая их, на большее его сил не хватало.
Драмар привычно погладил посох-клешню.