Пионерское лето 1964 года, или Лёша-Алёша-Алексей. Александр Степанов
пионерлагерь едет.
– Не беспокойтесь. В обиду не дадим, ― заверил я.
– Что это она? ― спросила Пирогова, провожая взглядом мать нашей одноклассницы.
– Брат Филипповой в пятом отряде. В няньки нас назначила, ― объяснил я слова мамаши нашей одноелассницы.
Неожиданно из толпы, словно черт из табакерки, вынырнул Игорь Хохлов. Он без пионерского галстука, в застиранной майке, сатиновых шароварах и поношенной тюбетейке на затылке. Пирогова, чтобы не мешать нам, отошла к подружкам.
– Печенька, привет! ― поздоровался он и громко выдохнул: ― Фу-х, думал, не успеем. Сестру провожал. Она в четвёртом отряде будет. Пирогова тоже едет? ― кивнул он в сторону Верки.
– Ну да, ― подтвердил я.
– Кто ещё из наших?
– Никого. С параллельного класса несколько человек.
– А Филиппова? Мать её видел.
– Брат её едет, ― объяснил я.
Игорь ухмыльнулся и подковырнул:
– Гудин рассказывал, как медосмотр вы проходили. Перед лагерем. Мать Таньки Филипповой к тебе подошла.
Разговор мне был неприятен.
– Стоп! ― остановил я его. ― У нас с Гудиным это в прошлом, а у тебя впереди. Ты же во вторую смену едешь. Так что готовь задницу для анализов на глистов.
Игорь покраснел, судя по его физиономии, обиделся и упрекнул:
– Я к тебе по-человечески, а ты с подначками.
– Не я начал, ― осадил я его.
Поговорить нам не дали, раздалась команда «По автобусам!», и всё пришло в движение. «Ребята, ― тормознув особо торопливых ладонью, объявила воспитательница, ― заходим спокойно, рассаживаемся по три человека. Место кондуктора не занимать!»
Смачно пшикнув, лениво открылась задняя дверь. Подождав окончания толкучки, я взял чемоданчик, хлопнул по ладошке Игоря и по высоким ступенькам шагнул в салон. На сидении, расположенном слева вдоль салона автобуса, сидела троица: Глухарёв, и его шестёрки: Мишка Матвеев и Катряга. «Глухарь» словно невзначай вытянул ноги в проход, чтобы досадить мне, но я спокойно перешагнул через них и пошёл дальше. Выпросит, когда-нибудь, за мной не заржавеет.
Вера Пирогова и её подруги прошли вперёд и уселись втроём на сидение слева от прохода, а я подсел к пацанам, уже занявшим место по другую сторону салона.
Пионервожатые и с ними несколько девчонок сидели у глухой перегородки с водителем, лицом к нам. Когда все заняли свои места, вошла Светка Осипова с Танькой Беловой. Они устроились на широком сидении в хвосте автобуса. Воспитательница пересчитала нас по головам и заняла место кондуктора у задней двери.
Я огляделся. Над передней дверью на глаза попалась эмалированная табличка с надписью: «Мест для сидения двадцать восемь, общее число мест ― пятьдесят». Посчитать количество народу нетрудно: сидений, где сидят по трое, девять; переднее и заднее рассчитаны на пять человек, но там семеро, да место кондуктора. Получается сорок один. Воспитательницу и пионервожатых не считаем, выходит тридцать девять человек. Должно быть сорок. Одного