Варнаки, или сказ о сибирских разбойниках. Наталья Тарасова
и Михайло. Увидев мальца, остановились.
– Нельзя вам в деревню! Жандармы там! – выпалил Иван, задыхаясь от бега.
– А батя где? – спросил он, оглядывая подъезжающих всадников.
Павел слез с коня:
– Ранен твой батя. Там, на телеге лежит, – и не успел договорить, как мальчишка подбежал к телеге, сдёрнул попону. Там был окровавленный труп Флора. Иван побледнел и упал без сознания. Подбежали мужики, стали трясти и бить по щекам парнишку.
– Ишь ты малец, как тебя напугало!
– Да мал ещё, такие страсти видеть.
– Об отце сильно спужался, а сердце- то слабенькое ещё, – переговаривались мужики, бережно укладывая мальца на траву.
– Так что делать будем, Павло? – спросил Стас. – В деревню ехать нельзя, а атаман совсем плох.
Павел поднялся с земли, подложив под голову парнишки свою шапку.
–А делать будем так. Двое свезут казну в схорон. А ты, Стас, скачи в деревню, да осторожно, смотри. Там на краю живет женщина молодая. Бабы сказывают, любую болезнь лечить может. Возьми второго коня для неё. Если согласится – вези.
– А не согласится?
– Тоже вези,– твёрдо сказал Павел. – А мы отвезём Власку на дальнюю заимку. Там его никто не найдёт. А ты дорогу помнишь?
– А то! Я её как свои пять пальцев знаю, почитай полгода там с Ильёй жили.
– Ну, тогда поспеши! Илья, глянь, как там атаман?
– Тяжело дышит, плохо ему.
– Да уж! Эй, гляньте, малец глаза открыл. Ты чего, браток, как барышня кисейная, сознанию теряешь?
Ваня сел, огляделся:
– А где папка? Что с ним?
– Да жив твой папка, жив. Пока жив…– грустно сказал Павел.
Марфа открыла глаза. Предчувствие чего-то нового наполняло её. Вспомнила сон, будто они с мамой, как две подружки, сидели на берегу небольшой таёжной речки. И слова матери:
– Главное, доченька, в жизни – это любовь! Ты скоро познаешь любовь женщины и, я верю, любовь матери. Не проста будет твоя дорога к счастью. Много тебе придётся испытать. Но любовь стоит этих испытаний, – и печально добавила: – Знаю я твой путь, доченька, да свои руки не подставишь. Это твой путь, твоя судьба. Только, главное, не бойся ничего. Страх всегда крылья вяжет да ноги спутывает. А мы тебя хранить будем да помогать, как сможем.
С чувством торжественной радости и какого-то непонятного томления Марфа привела себя в порядок. Умылась, тщательно уложила две тугие косы короной на голове, надела любимую белую вышитую кофту и длинную чёрную юбку. Вскипятила самовар. Но есть совсем не хотелось. Подошла к зеркалу.
– Ишь, вырядилась! – сказала сама себе и засмеялась. – Ну, прямо как невеста!
Но улыбка сошла с её губ. Опять перед глазами встал тот мужчина на лихом коне, и сердце сладостно сжалось. «Кто он? Увижу ли я его?». И сама себе ответила: «Да! Скоро!».
Вдруг в окно постучали. Марфа накинула платок на плечи:
– Кто там?
–Помощь твоя нужна, – у окна стоял бородатый мужик. – За тобой послали. Человек один умереть может. Срочно велели привезти.
– Да,