Очерки по истории английской поэзии. Романтики и викторианцы. Том 2. Григорий Кружков
тишину
Волшебных окон, над скалой морской,
В забытом, очарованном краю.
Забытом!.. Словно стон колоколов,
Тот звук зовет меня в обратный путь.
Прощай! Фантазия, в конце концов,
Навечно нас не может обмануть.
Прощай, прощай! Печальный твой напев
Уходит за поля… через листву
Опушек дальних., вот и скрылся он.
Холмы перелетев…
Мечтал я – или грезил наяву?
Проснулся – или это снова сон?
Ода меланхолии
О нет! к волнам летейским не ходи,
От белладонны отведи ладонь,
Гадюк, уснувших в чаще, не буди
И Прозерпины горьких трав не тронь.
Не надо четок тисовых, ни той
Ночной Психеи, «мертвой головы»,
Чтобы печали совершить обряд,
Ни пугала пушистого совы –
Они затопят разум темнотой
И сердце страждущее усыпят.
Но если Меланхолии порыв
Вдруг налетит, как буря с высоты,
Холмы апрельским саваном укрыв,
Клоня к земле намокшие цветы, –
Пусть роза утренняя утолит
Печаль твою, – иль моря бирюза,
Иль на пустом песке – волны узор;
И если госпожа твоя вспылит,
Сожми ей руку, загляни в глаза,
Не отрываясь, выпей дивный взор.
В нем Красоты недолговечный взлет,
И беглой Радости прощальный взмах,
И жалящих Услад блаженный мед,
В яд обращающийся на устах.
О, даже в храме Наслажденья скрыт
Всевластной Меланхолии алтарь,
И всяк, чье нёбо жаждет редких нег,
Поймет, вкусив, что эта гроздь горчит,
Что счастье – ненадежный государь, –
И душу скорби передаст навек.
Ода праздности
(Они не трудятся, не прядут.)
Однажды утром предо мной прошли
Три тени, низко головы склони,
В сандалиях и ризах до земли;
Скользнув, они покинули меня,
Как будто вазы плавный поворот
Увел изображение от глаз;
И вновь, пока их вспомнить я хотел,
Возникли, завершая оборот;
Но смутны, бледны силуэты ваз
Тому, кто Фидия творенья зрел.
О Тени, я старался угадать:
Кто вас такою тайною облек?
Не совестно ль – все время ускользать,
Разгадки не оставив мне в залог?
Блаженной летней лени облака
Шли надо мной; я таял, словно воск,
В безвольной растворяясь теплоте;
Печаль – без яда, радость – без венка
Остались; для чего дразнить мой мозг,
Стремящийся к одной лишь пустоте?
Они возникли вновь – и, лишь на миг
Явив мне лица, скрылись. День оглох.
Вдогонку им я прянул, как тростник,
Взмолясь о крыльях, – я узнал всех трех.
Вожатой шла прекрасная Любовь;
Вслед –