Дорога праха. Анна Алиева
Казимира поморщилась от едкого запаха из открытого окна. – Слишком много жулья. Я хожу тут только к проверенным людям.
Она не уточнила, что «тут» – это не в Ярмарке. «Тут» – это в Гастине.
Шли годы, город перестраивался, люди съезжали, умирали, воевали, но вот запах в «Хмельном кабанчике» не менялся никогда – будто здесь полы мыли пивом и натирали луком. В такое время бар пустовал, только пьяное тело распласталось на стойке. Каз понадеялась, что оно живое. Работники не вышли ни на стук захлопнувшейся двери, ни на зов Казимиры. Дакин вздрогнул, когда она рявкнула:
– Догáн! Доган, я знаю, ты здесь! – По привычке на салданском. С этой княжеской свитой язык родной забудешь.
Тело на стойке подало признаки жизни – подпрыгнуло, упало на пол, нашарило ножку табурета, обнялось с ним и заснуло. Что здесь сменилось, так это мебель; уж очень посетители «Кабанчика» любили швыряться всем, что под руку попадётся. Швыряться, разбивать о чужие головы и спины, отламывать ножки и использовать их в качестве оружия. В темноте зала Каз заметила блеск – это из балок и деревянных стен торчали ножи и вилки.
Доган вышел из кухни, стуча по половицам бионической ногой, и всмотрелся в лица гостей. Не узнавая Казимиру, он сонно хмурился, пока она снова на него не рявкнула:
– Совсем допился, хер старый?
– Ка-аз! – перебил Доган и бросился обнимать её, чуть не сломав оставшиеся рёбра. – Ай, джáне, бени́м джане[18]!
Казимира уткнулась в его мясистое плечо и не хотела отпускать, только слушать медовый голос.
Последовали долгие причитания о том, куда она пропала, почему не послала весточку, почему ни разу не явилась ни в Догюд, ни в Ирáм, ай, как похудела, да где же тебя зафери носили, голодом морили, присядь, сейчас Самина обед тебе приготовит, где это видано, чтобы над нашей девочкой так издевались, ай, беним джане, ай, ащ Алга, ащ Алга, ты дома, блудная девчонка.
И всё на одном дыхании.
– Доган, – позвала Казимира с улыбкой. Железной хваткой хозяин бара усадил её за один из столиков, рявкнул в сторону кухни так, что там с грохотом посыпалась посуда. – Доган, – повторила Каз мягко.
За годы жизни тут Доган стал для неё тем самым дядей с дурной репутацией – тем, который научит материться и пить ракýт, но наутро подаст плошку бульона по семейному рецепту, что похмелье в одночасье снимает.
– Доган, послушай, пожалуйста, – пришлось повысить голос. Доган остановился и уставился на неё, хлопая большими карими глазами. – Я тоже рада тебя видеть, правда, но давай всё обсудим потом. Мы с другом… – Казимира указала на Дакина, который так и остался стоять у барной стойки. Доган покосился на монаха, будто не замечал до того. – Мы с другом здесь по делу. Ищем доктора Галена.
– Да док уже лет пять как съехал. – Доган отодвинул стул напротив Казимиры, осел, вытянув протезированную ногу, и растёр колено. – Авий его выжил.
– Авий всё ещё наместник?
Этот скользкий тип занял пост в тот же год, когда Казимира
Дорогая, моя дорогая (