Приговорённые к счастью. Сергей Матвиенко
Фомы с вас затребуют мой подробный отчёт о душе́ усопшего. Для оценки финансовых рисков Луны, которые будут учтены в сумме платежа Институту Времени. Страховка от возможного ущерба, когда воскрешённый впадает в благостное оцепенение, перекладывая обязанности поддержания в нём жизни на плечи общества. У нас их называют отказниками и другими словами, которые я не хочу озвучивать. Если такое случится, то страховые покроют часть общественных трат на содержание души отказника. Не каждого можно уговорить или даже заставить поработать на благо себя и общества, а избавляться от этих безвольных персон негуманно. При самых неблагоприятных оценках, например без такового отчёта, страховая переплата может в несколько раз превысить стоимость воскрешения. – Он развёл руками. – Никто не вправе вам запрещать. Но возможно, вы разумнее поступите с вложением, замечу, немалых сумм. Механизм оценок «качества души» и взвешенных выводов давно отработан. Поэтому я здесь.
– А если мы наврём с три короба? – не сдавался Валера, отмахнувшись от матери.
– Во-первых, я наверняка замечу подвох. Крайне неблагоприятный показатель! Во-вторых, это невыгодно вам. При вероятном негативном сценарии общество постарается переложить свои расходы на ваши плечи. Снова привлекут меня – того, кто прошляпил страховой случай. Последуют разбирательства, и правда всё равно вылезет наружу. Зачем вам начинать жизнь у нас обманщиками? Или ещё хуже – растратить огромные средства и, вероятнее всего, остаться ни с чем? Передать по наследству долги и единственно уповать на следующие поколения? Всё это может показаться страшной бесчеловечностью – так скрупулёзно оценивать людские жизни, тем более близкого вам человека, – но нам приходится. Другой Луны у нас для вас нет.
– Всё так, – печально подтвердил Ахилл. – Валерка, вырастешь и поймёшь, что деньги на деревьях давно уже не растут. Если бы я знал, где достать нужную сумму, да хоть маленькую долю… – Он махнул рукой. – С вами-то в долги влезли, – добавил он Бальтазару.
Тот поморгал.
– Валера, – обратился Бальтазар к насупленному юноше. – У вас замечательный пёс и, кажется, э-э… очеловеченный. Мне показалось, он со мной поздоровался на интерлингве…
Пёс склонил голову набок, оценивающе оглядывая Бальтазара, посмотрел на Валеру и пару раз тявкнул – на этот раз что-то невразумительное.
– Нет, Клык – обычная собака. Знает сотню слов, десяток на интерлингве. Вы чужак, поэтому интерлингва. Сейчас спросил: «Можно вас укусить?» – Валера почесал пса за ухом. – Клык, сидеть. Нельзя кусать!
– Прекрасно! Спрашивает разрешения. В моё время таких умных собак не водилось. Ну так вот, я вижу, вы любите пса. И все любят, и мне он нравится… – Бальтазар замолчал.
– Но… – проговорил за него Валера.
– Но по роду занятий я знаком со статистикой Института. Открою секрет, наверное, для вас неприятный: настоящих домашних животных у нас почти нет. Редкая причуда экстравагантных богатеев. И отношение окружающих к этим чудакам, скажу прямо, не лучшее…
– Я