Отголоски прошлого. Алёна Самойлова
меня переживать. И не плачь.
В гостиной через несколько минут появился Джордж, предъявляя Фреду претензии, что не в характере близнецов. Я сидела на кресле и не ввязывалась, ибо не хотелось быть крайней. Однако Фред преподнёс всё так, словно ничего не произошло – он не хотел ругани с братом.
Из этого у меня сложился вывод, что Джордж не особо одобрял кандидатуру Джонсон. Джордж в целом всё знал, что творилось у меня внутри по отношению к Фреду. Удивительно, что до сих пор не выдал. Впрочем, рассказать что-либо Джорджу – всё равно, что рассказать что-либо Фреду. Они оба как один человек. И это немного пугало меня.
После того, как близнецы между собой успокоились, они разъединились – Джордж ушёл в спальню, а Фред остался со мной. Он сел передо мной и, глядя на меня, взял мою руку.
– Чего ты хочешь? – сухо и безэмоционально спросила я. Палочка Фреда коснулась моей ладони – в моей руке плавно вырастал стебель, на его кончике раскрылся красный бутон розы.
– В знак дружбы и любви, – ответил Фред, всё так же глядя на меня. Он убрал свою палочку в карман мантии, – В следующий раз ТЫ пойдёшь со мной на бал. Не обсуждается.
Глава 4
1992 год.
Наступило Рождество, а вместе с ним и каникулы. Большинство учеников поехали к родителям. У меня была восхитительная возможность повидать маму, но ехать обратно в Лондон не хотелось лишь из-за нежелания видеть отца.
Близнецы тоже решили остаться. Заодно в Хогвартсе остались Гарри и Рон. А вот Гермиона решила навестить родителей. В последнее время она начала мне нравиться как человек – она перестала быть заносчивой выскочкой. А если быть более точнее, то сбавила обороты. Иногда, глядя на неё, я думала, как бы с ней начать дружить, в то же время я стеснялась. Боялась показаться в её глазах бестолочью.
– Пора открывать подарки! – донеслись до спальни девочек идентичные голоса близнецов, – Время открывать подарки!
Проснувшись от возгласов Фреда и Джорджа, я уставилась в потолок. Мне снился кошмар, а именно отец. Он снова бил меня, как год назад. К счастью, близнецам я не давала об этом знать.
1991 год.
– Дед, папа снова взялся за своё, – начала жаловаться я, стараясь не заплакать и одновременно расставляя на доску шахматные фигуры. Дедушка сидел напротив. Он отложил свой “Таймс” и принялся меня слушать.
– Где в этот момент была мама, и что он опять сделал с тобой? – расспрашивал дедушка.
– Мама работала. А папа снова избил меня за то, что мои волосы окрасились. Но они окрасились сами по себе, словно по волшебству!
Дедушка добродушно усмехнулся:
– Моя дорогая, как волосы могут сами окраситься? А с отцом я поговорю, не расстраивайся, – он пошёл пешкой на d4. Я в свою очередь сходила конём на f6.
– Мне кажется, на папу уже ничего не подействует. Он буквально позавчера отрезал мне волосы садовыми ножницами. А к утру они выросли. А папа снова начал бить меня и содрал со стены все мои плакаты. Разорвал на мелкие кусочки. Может я какая-то не такая? За что он