Егорка из детского дома. Софья Орех
те и тут же затихли – в этот момент в туалетную комнату заглянула ночная нянька Татьяна Васильевна. Судя по всему, на работу в это раз она пришла без настроения. Она окинула тяжёлым взглядом детей и недовольно поинтересовалась: – А чё ты их, Ленка, на горшки-то высаживаешь? Пусть на унитазы залазят, да смывают хорошенько за собой.
– Да высокие же унитазы, для взрослых. Изгваздают всё, да и сами же видите, что на всех этих самых унитазов не хватит, – попробовала возразить ей та. – А тут они дружно сделают свои большие дела, да и в унитаз всё сами и смоют.
– И горшки пусть за собой сами вымоют. Нечего мне лишней работы добавлять, – хмуро заявила Татьяна Васильевна и пошла переодеваться в рабочую одежду.
Дети, молча, переглянулись. В комнате наступила тягостная тишина.
– Сволочь такая! – подражая чьей-то интонации, не выдержал Егорка. Он встал с горшка, вытер задницу смятым газетным обрывком и быстро натянул трусы. Затем взял тяжёлый горшок и, вылив содержимое в унитаз, быстро сполоснул его под краном. – Всё, я пошёл в группу.
– А ну, стой, Ванжус! – неожиданно в проёме двери вновь появилась фигура ночной няньки. Она уже переоделась во фланелевое, просторное платье и накинула на себя пожелтевший от времени медицинский халат. – Ты, засранец, кого тут сейчас сволочил? Уж не меня ли?
Егорка настороженно посмотрел на женщину.
– Чего молчишь, а?! А горшок-то свой ты за собой вымыл? – она подошла к фанерному шкафчику с отделами для горшков и коротким взмахом руки скинула эмалированный горшок на пол из тёмно-красной метлахской плитки. Раздались оглушительный металлический звон и дребезжание, и дети машинально вскрикнули, зажав ладонями уши. – Смотрите все – какой грязный! А ну, взял его быстро и вымыл при мне хорошенько!
– Я уже помыл его хорошенько, – дрожащими от волнения губами ответил Егорка, глядя с ненавистью прямо ей в глаза.
– Что ты там сказал, щенок?! – прищурила глаза Татьяна Васильевна и, встав в позу – руки в боки – заорала: – Быстро я кому сказала! А то ты у меня сейчас своим поганым языком этот горшок вылижешь до блеска!
– Не стану я ничего вылизывать! – фальцетом воскликнул Егорка. – Сама лижи, если тебе так надо, дура!
– Ой! – воскликнула испуганная происходящим маленькая Оля и руками обхватила свои щёки. – Нельзя, Егорка, так старшим говорить.
– А чё она?! Чё она сказала, чтобы я вылизывал этот чёртов горшок? – возмущённо посмотрел на девочку Егорка и в этот же момент он, получив, звонкую пощёчину, улетел прямо к окну. Вскрикнув от боли, он схватился за плечо и, увидев, как на него устрашающе надвигается ощерившаяся от бешенства ночная нянька, вскочил на подоконник: – Не подходи ко мне, дура! А то я сейчас выброшусь из окна!
Мальчишка быстро повернул нижний шпингалет и, приоткрыв створку окна, одной ногой шагнул на жестяной, с остатками облупленной белой краски, карниз.
– А-ха-ха! – залилась в злорадном хохоте Татьяна Васильевна. – Нет, ты, Ленка, это видела?! Решил меня напугать! Да, прыгай-прыгай давай, гадёныш!