Вся правда во мне. Джулия Берри
все-таки как мило, что ты сожалеешь о том, что со мной случилось.
– Я рад, что ты вернулась.
И мы стали смотреть на двух голубей, которые гонялись друг за другом в небе.
LXX
После того как я вернулась, меня попросили прийти на городской совет. Остальных не пустили, чтобы не смущать меня.
Мама сидела на церковной скамье за моей спиной. Старейшины расположились на возвышении, а я в одиночестве на стуле перед ними внизу. Они придвинули ко мне маленький столик и дали бумагу, ручку и чернила. У меня живот подводило от страха. Их горящие глаза напоминали мне те, что я никогда не смогу забыть.
Помни, я дважды тебя пожалел.
– Мисс Финч, – сказал член городского совета Браун, – мы должны знать. Где вы находились все это время?
От смущения я крутила в руках ручку. Мои пальцы не знали, как ее удобнее взять. Я с трудом могла писать. Моим образованием занималась мама, которая и сама была не слишком грамотна. Она учила меня готовить, хозяйничать в доме, шить. Потом в Росвелл пригласили учителя из академии, но к тому времени меня уже там не было.
Я обмакнула перо в чернильнице и постучала им по краю.
– Не знаю, – написала я корявыми огромными буквами.
Браун продолжал:
– Вы не знаете названия места или не помните?
Не помню. Слова – как спасительная веревка, брошенная упавшему в колодец. Ими можно объяснить все.
Я печально покачала головой.
Они заерзали на стульях. Браун прочистил горло.
– Вы были лишены языка самым варварским способом, – сказал он. – Так кто же так надругался над вами?
Никакого сожаления в вопросе, правда? Отрезанный язык. Как сворованная сумка.
Я отодвинула от себя бумагу. Пусть я солгала, пусть согрешила, но я сделала это.
– Причинил ли этот человек вам боль каким-то другим способом?
Я окаменела, и, не отрываясь, смотрела на свои ботинки.
– Мисс Финч. Нам крайне важно знать. Вас никто не станет обвинять. Он лишил вас девственности?
Над головой нависали темные балки церковного свода, за спиной тянулись ряды скамей, там сидела лишь мама, которой тоже хотелось знать.
Нет, покачала я головой. Нет. Нет. Он не лишал меня девственности.
LXXI
Продираясь сквозь густые ветки, я поняла, что уже близко. Мое путешествие почти окончено, но самая трудная его часть еще не начиналась. Никогда не думала, что вернусь сюда по своей воле.
Вот она. Хижина. Я схватилась за дерево.
Это точно здесь. Она меньше, еще более ветхая. Или меня подводит память?
Над крышей вьется дымок. Он жив.
LXXII
Его нож воткнулся в дерево рядом со мной. Я упала на землю, съежилась и закрыла голову руками.
Дверь открылась, и я услышала приближающиеся шаги.
Я чувствовала, что он здесь, чувствовала, как на меня упала его тень.
Опустив руки, я посмотрела на него.
LXXIII
– Ты, – удивился он, поставил пистолет на предохранитель и вытащил из дерева нож. Он стоял против солнца, и его