Блюз. Олег Иванцов
теплее, чем на улице. Токарев подошёл к партизанам, снял пальто и попросил, чтоб ему налили.
– Ничто не вечно… даже я. – С улыбкой, полной философской грусти, сказал Джазмен.
– Когда умрёшь, что будешь делать? – Спросил его Токарев. Другие партизаны недоуменно переглянулись.
– Отправлюсь в Вечность, займусь работой: буду писать стихи, рассказы, картины, пауков гонять – Отвечал проводник.
На заднем плане дребезжала гитара. Кто-то горланил пел песню Адаптации «Партизанские будни»:
И кто-то всё-таки выжил, он пытается встать!
Я ненавижу партизанские будни!
Прошло уже три с лишним года, как Токарев не слышал ни одной весёлой песни.
– Как тебя хоть зовут? – Поинтересовался он. – А то с вашим сверхсекретным андеграундом даже имени не узнаешь. Да, чёрт возьми! Ты же известный музыкант, люди должны знать твоё имя!
– Я тебе уже говорил, что когда мне понадобятся почести, я сообщу… Да? А по поводу имени – лучше тебе не знать. Я твоего имени не знаю, и тебе моё знать незачем. А то ещё привяжешься, хоронить будешь весь в соплях.
Джазмен выпил ещё один стакан, перехватил гитару и заиграл блюз.
К тому времени, когда Токарев напился до животного состояния, проводник уже крепко спал, прислонившись к стене. Константин отошёл на противоположную сторону улицы, лёг возле стены, положил под голову свёрнутое пальто и тоже уснул. В ту ночь ему снилась Вечность; десятки тысяч людей, сегодня ушедших туда; снились их лица. Повторился сон с участием рыжей девушки, которую никак не мог забыть и отпустить Токарев. Та, перед которой он был так слаб и жалок.
VII.
Токарев проснулся одиннадцатого июня в четыре часа дня, и у него очень болело горло после вчерашнего купания. Мимо него проходили толпы партизан, уходящих из подземелья в неизвестном направлении. Позади мелькающих лиц Токарев разглядел ведро с белой краской и кисть, лежащую на полу – как раз в том месте, где спал Джазмен. Теперь его там не было. Зато на стене была надпись с подтёками: «Здесь были мы», чуть ниже: «Меня зовут Николай Кусков. Одиннадцатое июня пятого года от В.Н. (Времени Начала)». Теперь Константин хотя бы знал, как зовут проводника. Похмелья он не испытывал – вот, что значит «Водка для Высшего Общества». Когда он засыпал, у него под ухом кто-то тихонько играл песни Саши Башлачёва:
Я знаю, зачем иду по земле:
Мне будет легко улетать.
Теперь, видимо, всё тот же горе вокалист пытался вытянуть Веню Дыркина:
А смерти нет!
Она может быть там, где есть жизнь,
А на войне…
И ещё один день без весёлых песен. Токарев встал и пошёл искать еду… и зубной порошок… он очень давно не чистил зубы и надеялся найти в городе, построенном для элитных слоёв общества, хотя бы зубной порошок… и не прогадал. Когда Токарев позавтракал банкой тушёнки, и влил в себя пару стаканов виски, он пошёл искать туалет. (Да, в подземелье есть туалеты). Там он оправился и почистил зубы: унитазы не работали, и вода не смывалась, так что Токареву пришлось