Автобиография с отступлениями и размышлениями. Часть 1. До войны. Николай Анисимович Уров
не надо было заботиться о куске хлеба, об одежде и обуви, ему не приходилось видеть каждый день страдающих от голода родных детей, солдат имел на войне отдых во время позиционных боев или во время отвода войск на отдых или переформирование.
О тяжелой доле советской женщины во время войны написано много, но лучше и наглядней сказали они о себе сами в виде горькой частушки: «Я и трактор, я и бык, я и баба, и мужик». Действительно, во время войны женщины на себе таскали плуги и бороны, заменяя тракторы и быков, выполняли все мужские работы, в том числе такие, которые не каждому мужику под силу. И при этом они оставались бабами – кормили, поили, обшивали, обмывали и воспитывали своих детей.
Моя мать плугов и борон не таскала, но она была одновременно конюхом, возчиком, грузчиком, истопником и периодически лесорубом на заготовке дров. Кроме всего этого она кормила, одевала, обувала троих своих детей, которые во время войны закончили школу и техникумы. Так жили в войну все женщины, а у моей матери и до войны жизнь была нелегкая, всю жизнь они с отцом работали от зари до зари, без выходных и отпусков, не имея понятия о санаториях, профилакториях и домах отдыха.
Несмотря на тяжелую жизнь, моя мать до конца оставалась оптимисткой, доброй, не озлобленной женщиной. Многие женщины, врачи и лаборантки организации где она работала, соседки часто обращались к ней за помощью. Она не могла накормить голодных людей, дать им кров или вернуть погибших, но она как-то по своему могла и умела дать надежду отчаявшимся людям на лучшую жизнь, успокоить и убедить их в том, что в будущем все будет хорошо, что горе забудется, у каждого из них настанут лучшие времена, что они найдут свое счастье. За эту любовь к людям, чуткость, отзывчивость, умение понимать и принимать людей такими, как они есть со всеми слабостями и недостатками, люди любили и уважали Анну Григорьевну.
Несмотря на полную неграмотность ее несколько раз избирали народным заседателем суда. Любопытный разговор по этому поводу состоялся у нас вскоре после моего возвращения с войны, когда я узнал о ее работе в суде. «Как же ты, мама, судишь? – спросил я ее – ведь ты же неграмотная, законов не знаешь» Она ответила: «Сужу я, Коленька, по сердцу, по совести» и тут же привела два примера из своей судебной практики. В первом случае судили женщину, мать троих детей, судили за то, что работая на элеваторе, она пыталась в карманах и загашниках вынести около двух килограммов зерна, чтобы накормить голодных детей. Время было военное, законы против воровства были строгие и женщине могли дать до пяти лет тюрьмы. Мать упросила судью определить самое маленькое наказание из возможных, что и было сделано.
Здесь уместно вспомнить, что при определении степени вины и меры наказания народные заседатели имеют такое же право голоса, как судья. Если у членов суда нет единогласия, то суд не может вынести решение. Второй пример был противоположен первому, судили