Воспоминания. Победы и страсти, ошибки и поражения великосветской львицы, приближенной к европейским монархам в канун Первой мировой войны. Княгиня Дэйзи фон Плесс
через ее голову, оставшись невредимой. Кажется, такое невозможно, но в защитной юбке для верховой езды падать не страшно. Как-то я училась въезжать в ворота в округе Питчли. Тогда я еще не знала, что многие лошади бывают агрессивны и бьют задом. Поэтому многие наездники вплетают в хвост лошади красную ленту, показывая, что лошадь бьет задом. Однажды я так приблизилась к ноге другого всадника, что у меня слетело стремя. Пришлось просить кого-то найти его, ведь без стремени я не могла безопасно перепрыгнуть через высокую ограду.
Больше всего я любила ездить на гнедом жеребце; он никогда не лягался и был дружелюбен. Еще одного моего любимого коня звали Пакет. Когда наставала пора пересаживаться на вторую лошадь и мы видели, что к нам приближается второй всадник, Пакет обычно поворачивал голову и легонько кусал – «целовал» – меня в ногу. Он терпеть не мог возвращаться домой. Однажды мы не очень много скакали галопом, и конь совсем не устал; когда он развернулся, чтобы, как обычно, «поцеловать» меня в ногу на прощание, я не захотела отпускать его и поскакала дальше. Как оказалось, последняя скачка была самой лучшей, и мы с Пакетом прекрасно провели время. Я не собираюсь утверждать, что конь или пес понимают человеческие мысли. Но если их любят и если они постоянно общаются с хозяином или хозяйкой, животные знают и разделяют все хозяйские сильные чувства, такие как радость, горе, злость или страх. Более того, их разум отражает мысли тех, кого они любят по-настоящему. Вот почему их общество часто бывает таким желанным и утешительным. Кроме того, это главная причина, почему не станет хорошим наездником тот, кто боится лошадей. Страх они всегда «считывают».
С самого первого мига, как приехала в Германию, я решила сделать все, что в моих силах, чтобы укрепить дружбу и взаимопонимание между двумя моими родинами, старой и новой. Одним очевидным способом этого достичь было постоянно напоминать о том, что жена императора Фридриха – урожденная британская принцесса, а кайзер Вильгельм II – старший внук королевы Виктории.
В конце 1896 – начале 1897 года я занималась тем, что собирала деньги у англичанок, вышедших замуж за немцев, на подарок любимой королеве Виктории по случаю ее бриллиантового юбилея. Я писала бесчисленные личные письма, хотя от самых скучных подробностей меня освободил Фрейтаг, главный управляющий Фюрстенштайна. Мой замысел увенчался большим успехом. Королева пожелала, чтобы собранные деньги передали на благотворительность, но мы настаивали на личном подарке. Наконец, все было устроено, и королева приняла браслет с бриллиантом и изумрудом и альбом, где все мы расписались. Я часто гадаю, где тот браслет сейчас. Надеюсь, он у милой, доброй любительницы музыки, принцессы Беатрис.
В августе 1897 года мы побывали в Ирландии, где жили в охотничьем доме вице-короля вместе с милыми Кадоганами. Там устроили большой прием, где присутствовал, в числе прочих, Фредерик, лорд Дафферин, один из самых утонченных и обаятельных джентльменов. Я попросила у него экземпляр «Поэм и стихотворений» авторства его матери. Вместе