Воспоминания. Победы и страсти, ошибки и поражения великосветской львицы, приближенной к европейским монархам в канун Первой мировой войны. Княгиня Дэйзи фон Плесс
которая выглядела счастливой. Узнав, что Ганс сломал ногу в Вене, я сразу же помчалась к нему. Я застала у него свекра. Ганс оказался превосходным пациентом, очень бодрым. Я люблю Вену и австрийцев; нашла в дневнике следующее сравнение английского и континентального высшего общества:
«17 мая 1906 г. Вена
Никто из не живших там не понимает разницы между здешним обществом и обществом в любой другой стране мира. В Англии представители общества свободны, легки на подъем, любят спорт, азартны, хорошо одеты, опрятны; они делают все от них зависящее и понимают, как лучше поступать во всем; они философски относятся к нравственности и безнравственности; никто не сует нос в чужие дела, все проявляют терпимость; они сплетничают, но главным образом из любопытства, а не из злобы. В Австрии общество избранное и религиозное; это самая спортивная страна на свете после Англии; женщины – хорошие жены, хорошие матери, иногда забавные, но в целом скучные, благодушные, добросердечные; они всегда „гранд-дамы“. Во Франции все полны жизни и остроумия; позволяют всему приходить и уходить по желанию; мужчины и женщины чрезмерно надушены, чрезмерно нарядны, полны преувеличений, но рафинированы, превосходно разбираются в моде и обладают хорошим вкусом; каждый старается превзойти другого в остроумии, нарядах и популярности. В России все молчаливы, бородаты, суровы; в тамошнее высшее общество принимают тех, кого вышвырнули из общества в других странах; атмосфера великих князей, кокоток и закрытых карет. И вот – Берлин!
Боже правый! Там хуже всего – ленты и пиво; шарканье ног на Унтер-ден-Линден; никто не умеет красиво ходить; либо с важным видом маршируют по-солдатски, либо идут вперевалку, выпятив живот; женщины тоже ходят без всякого изящества. Они не умеют красиво придерживать юбки, как француженки, или решительно вытаскивать их из грязи, как англичанки. Высшее общество можно назвать маленьким, буржуазным и завистливым. Придворные узколобы, театральны и высокомерны… Как же я здесь оказалась?!»
Пока мы находились в Вене, я услышала, что заболел старый друг, принц Готтфрид Гогенлоэ; после инфлюэнцы у него образовалось осложнение легких. Как только ему полегчало, я, посоветовавшись с Гансом, решила съездить к нему. Австрийцы никогда не отличались такой же узколобостью и ограниченностью, как пруссаки, но и у них, как у русских, существовала своя «княгиня Марья Алексевна». Когда я впервые поехала навестить Готтфрида – он еще не был женат, – мне пришлось взять с собой князя Фештетича де Тольна, по возрасту годившегося мне в дедушки. Поскольку встретить нас должен был духовник больного, брат Константин, я надеялась, что они подойдут на роль моих официальных сопровождающих.
Однако, отдав дань уважения вдовцу (можно не сомневаться в том, что он вдовел скучно и безупречно), я решила через день-другой уехать одна и всласть наговориться о политике России и Австрии. Будучи дипломатом, Готтфрид не отличался особой откровенностью. Его брата только что назначили австрийским премьер-министром, он же отрастил