Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918—1920 гг. Впечатления и мысли члена Омского правительства. Г. К. Гинс
в основе тактической программы большевиков, удался им не сразу. Достаточного количества дисциплинированных и подготовленных комиссаров сразу не нашлось, и первый период истории Советской Федеративной Республики ознаменовался децентрализацией власти.
В Сибири Советы рабочих и солдатских депутатов приняли большевистский характер только к концу декабря 1917 года. В течение первых двух месяцев после Октябрьского переворота большевизм в Сибири не давал себя знать.
В начале 1918 года земства и думы почти повсеместно были разогнаны. В Томске была распущена после двух дней существования Сибирская областная дума. Правительственные учреждения стали перестраиваться. Большевизм начал пускать корни.
Когда в январе 1918 года я переехал из Петрограда в Омск, рассчитывая, что Сибирь переживет большевизм и скорее и легче, я нашел, что не ошибся.
Большевизм держался в Сибири только на поверхности. Огромное море сибирского крестьянства нисколько не было им задето. Бессилие большевиков чувствовалось во всем, но больше всего в их административной беспомощности.
Во главе всего управления Западной Сибирью стояли Косырев и Лобков. Первый, как передавали, – один из воспитанников Горького, из приюта на острове Капри, но это едва ли не легенда[6]. Ко-сырев – типичный демагог, малоинтеллигентный солдат, который охотно прибегал к так называемой argumentatio baculina[7]. Помимо угроз, он находил мало аргументов.
Мне пришлось видеть его на открытии народного университета. Он предупреждал аудиторию об опасности увлечения буржуазной наукою, например «каким-нибудь Железновым[8]». Из этого видно было, что правитель Западной Сибири никогда не читал Железнова, профессора-марксиста, подвергавшегося преследованиям в царское время за социал-демократическое направление.
Внешность Косырева производила отталкивающее впечатление. Очень маленькое лицо с выдающимися скулами и злыми блестящими глазками производило впечатление ломброзовского типа. Когда из уст его раздалась угроза: «Буржуазия еще хрипит, но мы ее скоро совсем задушим», руки его сжались в кулаки, лицо вытянулось, – казалось, в этого человека вселился вампир. Впечатление было жуткое.
Ближайшим сотрудником Косырева был Лобков, еврей, сын местного омского лавочника, всего лишь двадцати лет от роду[9], с большим темпераментом, но, конечно, без всякого опыта и знаний.
Видную роль играл еще комиссар юстиции Вороновский, он же председатель Революционного трибунала. Этого деятеля я знал лучше других, так как участвовал в товарищеском суде кооператоров, постановившем исключить Вороновского за клеветнические доносы и корыстолюбие. Ему было около двадцати пяти лет.
Другие комиссары не отличались даже качествами первых трех, они лишены были и темперамента.
Наиболее образованным сотрудником Омского Совдепа был присяжный поверенный Попов, которому выпало
Косырев В.М. действительно с 1909 по 1910 г. был слушателем социал-демократической школы для рабочих на Капри в Италии. После завершения учебы он участвовал в революционной деятельности в Санкт-Петербурге и был сослан на четыре года в Нарымский край. Продолжая революционную работу и в ссылке, он в результате попал в Томскую тюрьму. Пытался устроить побег, но был пойман и возвращен в Нарым. В 1916 г. был призван на военную службу. После Февральской революции Косырев занимал пост председателя Томского и Омского Совдепа, в 1919–1921 гг. был заместителем председателя Сибревкома. С 1922 г. работал в Москве, занимая различные руководящие должности в системе легкой промышленности и Рабоче-крестьянской инспекции.
Аргументация силы (
Железнов В.Я. – экономист, педагог и общественный деятель, профессор. В октябре 1917 г. был назначен директором Тимирязевской сельскохозяйственной академии в Москве, но через два года перешел на работу в Наркомат финансов, продолжая при этом преподавать в академии.
Лобков З.И., несмотря на молодость, играл в революционный период в Сибири вполне самостоятельную роль. Он с шестнадцати лет подвергался арестам, а в 1916 г. в возрасте восемнадцати лет вступил в РСДРП(б) и тогда же женился на «партийном товарище», большевичке Ольге Даниловне Гержеван-Лати. После Февральской революции Лобков – один из организаторов Омского Совдепа, после Октябрьской революции – председатель Омского городского комитета РСДРП(б) и комиссар финансов. В декабре 1917 г. на III съезде Советов рабочих и солдатских депутатов Западной Сибири именно Лобков провозгласил установление советской власти на Западно-Сибирской территории. В период восстания Чехословацкого корпуса Лобков участвовал в боях под Омском, позже эвакуировался в Тюмень. В 1919 г. был направлен на нелегальную работу в тылу белых с целью создания подпольного центра для антиколчаковского восстания. 28 марта 1919 г. был арестован. На допросах он сломался и дал показания на своих товарищей, в том числе и на жену (которая на тот момент находилась на подпольной работе в Екатеринбурге). Из-за этого последовал крупный провал большевистского подполья на Урале. Ольга Гержеван-Лати в числе других подпольщиков была арестована, приговорена к бессрочной каторге, но ей удалось бежать. А З.И. Лобков в мае 1919 г. был расстрелян.