Корабль-призрак. Хэммонд Иннес
стороны и укрылся в Питер-Порте… Но для этого ему потребуется несколько часов, и он не сразу поймет, что сигнал бедствия с парохода так и не поступил. И даже после этого спасательному судну придется бороться со штормом, чтобы добраться до нас. На это уйдет не меньше шести часов, и к этому времени уже стемнеет. В такую погоду и в темноте спасателям нас все равно не найти.
Я резко повернулся и вошел в штурманскую рубку. На карте было отмечено новое положение. Маленький крестик стоял в двух милях к северо-востоку от скал Рош-Дувр. Рядом было отмечено время – 11:06. Сейчас было одиннадцать пятнадцать. Я приложил линейку по направлению нашего дрейфа. Если западный ветер продержится еще некоторое время, нас снесет прямо на рифы Минкерс. Капитан это тоже понял, потому что на карте была нанесена едва заметная карандашная линия, а там, где он уперся пальцами в рифы, виднелось грязное пятно.
Что ж, по крайней мере, он рассуждает достаточно здраво, чтобы осознавать угрожающую нам опасность! Я стоял и смотрел на карту, размышляя о том, что все это значит. Перспектива угодить на скалистые утесы острова Джерси не сулила ничего хорошего, но Минкерс…
Я потянулся к книжной полке над штурманским столом в поисках второй части «Лоции пролива Ла-Манш». Этой книги там не оказалось. Впрочем, это не имело значения. Я был достаточно наслышан об этом устрашающем скоплении скал и рифов.
Я пытался представить себе, как шторм разнесет наш корабль, бросив его на подводные скалы, как вдруг заметил дверь с надписью «Радиорубка». В рубку вел крутой трап. Двери не было, и не успел я войти, как понял, почему сигнал бедствия так и не был послан. Помещение выгорело дотла.
Я замер в изумлении, не решаясь войти. Сначала пожар в трюме, а теперь еще и это! Но этот пожар случился давно. Здесь не осталось и следа запаха гари, а прогоревшие стены и крыша были залатаны новыми досками. Но привести рубку в порядок явно даже не пытались. Аварийные аккумуляторы провалились сквозь обугленную крышу и так и остались лежать на полу, в том месте, куда они упали. Один из аккумуляторов рухнул на почерневший от огня стол и раздавил оплавившиеся остатки передатчика. От койки и стула почти ничего не осталось. Теперь они представляли собой обуглившиеся деревянные скелеты. С закрепленного на стенах и тоже обгоревшего до неузнаваемости радиооборудования свисали сталактиты из расплавившегося олова. Пол был усыпан каким-то оборудованием, превратившимся в груду почерневшего и искореженного металла вперемешку с деревянными головешками. Что бы ни вызвало этот пожар, он отличался необычайной свирепостью. Вода сочилась сквозь дыры в стенах, стекая по почерневшим доскам. Ветер ворошил промокший пепел и тряс жалкое строение, с завыванием гуляя по мостику.
Я медленно спустился по трапу в штурманскую рубку. Быть может, судовой журнал сможет хоть что-то прояснить? С этой мыслью я подошел к столу и обнаружил, что журнала там