Сепар. Елена Лаврова
ты переживать не сможешь. И я не смогу. И никто не сможет.
Когда на востоке показался золотой краешек молодого солнца, Василий Петрович был уже в хлопотах. Он нашёл в чулане старый рюкзак, положил в него брезентовую куртку, которую всегда надевал на рыбалку, отцовский котелок, прошедший с отцом Василия Петровича всю войну, хохломскую, обгрызенную по краям ложку, помятую временем алюминиевую кружку, добрый запас дроби, кусок сала в холстинке и начатую буханку хлеба. Потом он перешнуровал берцы, надел рюкзак, снял в прихожей с гвоздя дробовик, повесил его на левое плечо и свистнул Тимоше.
Василий Петрович не запер дверь дома, оставил её приоткрытой, чтобы тот, кто придёт, свободно вошёл бы в дом. Они пошли с Тимошей сначала по улице, потом вышли на шоссе и двинулись вдоль посадки на запад, туда, где уже гремела канонада.
В кухне на обеденном столе была оставлена Василием Петровичем записка, которую немного позже прочтут соседи, пришедшие навестить его. В записке была только одна фраза: «Ушёл к Мотороле».
17 октября 2016 года
Горловка
Собака на крыше
В шестом часу вечера в дверь постучали. Сначала я не хотела открывать. Я лежала уже полчаса и тупо глядела в потолок. Только что закончился обстрел. Вода из кранов не текла, видимо, опять перебили водовод. Электричества не было. Видимо, опять порвали провода или перебили кабель. Телефон не работал. Легла связь. Да хоть бы и была. Запаса энергии у батареи было на донышке. Соответственно, не работали телевизор и Интернет.
Была середина августа 2014 года. Фантастическая жара иссушила поля и степь. Трава в степи царапала ноги, как железная проволока. Раскалённый асфальт и бетон к вечеру превращали пустынный город в пекло. Ничего не хотелось: ни двигаться, ни вставать, ни думать. И всё-таки уже полчаса я лениво думала о том, что, как только дадут воду, надо будет первым делом набрать её во все ёмкости, которые были в доме, и в ванну. Потом надо будет помыть полы и посуду, горой высящуюся в кухонной раковине. Потом устроить постирушку. И принять душ. А уж если дадут электричество, то перво-наперво накормить телефон. Позвонить подружке. Потом посмотреть новости по телевидению. Потом посмотреть новости по Интернету. Помахать друзьям лапкой в фейсбуке: мол, я жива, не волнуйтесь!
Воды и электричества в нашем районе не было четвёртый день, поэтому все мысли о том, что я сделаю, когда появятся вода и электричество, были необузданными фантазиями. Мечтать надо было о том, что сбудется в ближайшие часы. Через час, когда немного спадёт зной, я встану возьму две пятилитровые пластиковые бутыли, засуну их в сумку «кравчучки», позову с собой соседей. Они тоже возьмут пустые бутыли, и мы двинемся вниз по дороге, мимо девятиэтажек, мимо церквушки, мимо стай лающих собак, к роднику, бьющему на окраине города. До родника мы пойдём прямо посередине улицы, потому что давно уже не бегают по нашим дорогам ни автомобили, ни автобусы, ни троллейбусы. Не бегают с того времени, как начались артиллерийские обстрелы города противником.
До родника примерно километра четыре. В одну сторону. Обратно