Иноки – воины России: шаги в бессмертие. Александр Александрович Зуев
дней назад. Разношерстное воинство, на первый взгляд, представлялось простым сборищем степных искателей легкой добычи. Однако такое впечатление оказалось ошибочным. Внезапно прозвучал длинный пронзительный свист, за ним два коротких посвиста более высокого тона – словно дротики, внезапно брошенные в цель. Тотчас бродники выстроились в линию четким длинным прямоугольником по двадцать пять всадников в ряду, всего четыре ряда, повернувшись лицом к Волге. Ровными рядами в небо смотрели длинные наконечники копий.
Перед строгим строем конников появился всадник в богатом доспехе, в нарядной стальной кирасе с черным отливом и островерхим черным шлемом. Всадник громко прокричал что-то, подняв вверх правую руку с длинным изогнутым клинком. Потом произнес короткую речь. Говорил по-русски. Ветер относил его слова. Однако Данила все же уловил отдельные фразы. Сотник говорил о воинском долге, о славе, о добыче. Упомянул о Великом хане и беклярбеке Мамае. Следом раздались два длинных свиста и один короткий пронзительный. Сотня мигом развернулась и неспешно тронулась вдоль берега.
Данила понял, что бродники организовали свое войско по монгольским правилам (десяток, сотня, тысяча, десять тысяч). Все перестроение прошло за несколько минут без суеты, окриков, ржания лошадей. Вглядевшись увидел, что в рядах славянские лица, обрамленные длинными русыми волосами перемеживались не только с кипчакскими, но и с кавказскими, отличавшимися гордой посадкой головы, носами с горбинкой. Сотник что-то громко вещал вслед, из обрывков фраз было понятно, что он опять говорил на русском языке. Едкая степная пыль, поднятая копытами конников, желто-серым облачком накрыла уходящую сотню. Уплывающая колонна всадников словно мираж растворилась в горячем степном мареве.
Данила провожал их долгим взглядом, мысленно воспарив над стройными рядами всадников. Внезапно ощутил себя в самой середине уходящих всадников. Под ним был вороной длинноногий конь, нервно перебиравший копытами, словно собирающийся сорваться в карьер. Понял – вот она судьба, затаенная пока в образах. Подсказка была явная – найти момент и уйти к бродникам, прихватив с собой с десяток соратников, только вот как уйти? Ведь беглых гулямов даже бродники выдадут всесильным ордынцам. Остаться в ордынской пехоте – значит, стать бессловесным придатком неумолимой ордынской военной машины и обречь себя на бесславную гибель посреди безлюдных степей.
Выход один – надо ждать большого сражения, в котором все они, ордынские пехотинцы, станут добычей для противника. В кровавой мясорубке надо суметь защититься, затаиться, выжить и потом незаметно уйти, выбравшись из горы трупов. И только на войну спишут их исчезновение…
В висках застучало так, что Данилу качнуло в сторону. Он ткнулся в плечо Павлу, рекруту из мордовского села по кличке «Плясун» (это прозвище рекрут заработал за неловкое подпрыгивание при обучении бою на саблях). Плясун едва удержался