Иноки – воины России: шаги в бессмертие. Александр Александрович Зуев
траншей перпендикулярно предполагаемому движению конницы. Траншеи замаскировали срезанными ветками кустарника.
Спать никто не хотел. Ночь была темной, едва улавливались силуэты ночных стражников и добровольных помощников. Тохта, житель степей, вещал вполголоса:
– Обычно ночами в степи поют разные птицы, пищат, пересвистываются сурки, мыши, выбравшиеся на поверхность. На них охотятся крупные степные птицы. Они громко хлопают своими могучими крыльями. Сверчки поют свои звездные песни. Эту ночную жизнь можно слушать до самого рассвета. А сегодня никого не слышно. Вся живность попряталась под землю или ушла подальше от нас, потому что знают, что такое конная лава, несущаяся во весь опор. Значит, враги где-то рядом. Ждут своего времени. Их мингбаши (командиры тысяч) строят конников так, чтобы они друг другу не мешали, не закрывали во время скачки пространство для стрельбы. Для этого каждый лучник должен скакать строго в своем ряду на определенном расстоянии. В каждом ряду будут двигаться всадники с факелами, указывая сектор обстрела. Так великая степь научила своих детей истреблять друг друга.
Даниле показалось, что весь мир застыл в ожидании. Скоро задул холодный, насыщенный странными запахами ветер.
– Дух смерти, – подумал он.
Под утро всех начало клонить в сон. Плясун как-то нелепо захихикал:
– Эх ты, Тохта, знаток военного дела! Светлеет уже, а никого и близко нет. Видать испугались они нашего воинства, особенно доблестного Тохту.
Когда он завершал свою нелепую шутку, в мертвой тишине небо на востоке осветилось каким-то особым, кроваво-красным цветом, земля глухо загудела, затряслась мелкой дрожью. Это тысячи конских копыт глухо застучали по застывшей в тревожном ожидании земле. Вздремнувшему Даниле показалось, что кто-то неведомый, всемогущий и всеведующий принялся трясти земную твердь, жестокими короткими ударами заставляя ее болезненно дрожать, принимая боль от ударов огромной массы конских копыт.
Данила молвил: «Началось». Плясун громко икнул, нижняя челюсть его затряслась в такт сотрясениям земли.
Тохта успел прокричать: «Ложись!». Все новобранцы растерянно ощупывали вокруг себя жесткую колючую землю в поисках щитов и оружия. И всего через несколько секунд утробный гул наполнил воздух. Тысячи толстых оперенных стрел прошли над ними на высоте человеческого роста, разорвали и зажгли походные шатры. Стрелы с зажженными наконечниками, смоченными земляным маслом (так называли нефть, добываемую близ Баку), шли так плотно, что срезали центральные и боковые опоры шатров. Для этого часть стрел имела широкие плоские наконечники, заточенные под тупым углом. Новобранцы вскакивали, пытаясь отбежать от горящих тканей и сразу же падали, сраженные мощным потоком стрел.
Тохта и Данила громко кричали: «Лежать! Лежать!». Но эта команда была услышана лишь несколькими десятками пехотинцев, получившими эти установки от них заранее. Остальные же метались по лагерю даже после ранения