Пепел другого времени. Елизавета Мусатова
смотрит всё ещё живым глазом. Ромка видит, как по чёрному застилает смертная серая поволока. Глаз закрывается. Птица замирает. Только когда не остаётся ни одного движения, Ромка под пристальным взглядом сверху сворачивает птице шею. Тушка ещё тёплая. Перья гладкие. Красиво.
Тушку отдают на кухню, где обласканная начальником повариха готовит птицу. Ромка съедает две порции, а ночью еле успевает вылететь из вагончика: его тошнит.
Потом Роман Крестовский будет делать разное. Доведётся и монтировкой в висок, и пулю в затылок, и иглы под ногти. Отсидит. Поумнеет. Выйдет. Сколотит бизнес. Нормально так поднимется. Приоденется в солидный шмот, прикупит первую печаточку. Тачки, сауны, тёлки для вида, замужняя уже Натка для души – сосутся в кабаке, а потом Ромка везёт её к себе и несёт на руках в широкую хозяйскую постель. Только на охоту никогда ездить не будет.
Иногда он просыпается от того, что какая-нибудь тёлочка трясёт за плечо. «Рома… Ром, опять орёшь как потерпевший». Крестовского подкидывает. Он смотрит на свои руки. Чистые, ни пятнышка. Кожей чувствует шелковистость перьев и тепло тельца. Романа Крестовского трясёт, и он до утра жмётся к чужому одноразовому телу.
Светка
В киоске по маленькому черно-белому телевизору крутят «Большую перемену». Нелли Леднева томно поёт под гитару:
«Мы выбираем, нас выбирают,
Как это часто не совпадает.
Я за тобою следую тенью,
Я привыкаю к несовпадению»
После рекламной паузы сразу за песней показывают предвыборный ролик. После него будут местные новости.
Выборов в жизни Светки много, и все – так себе. Выбрала бесполезный факультет искусств в колледже областного центра. Потом – никчёмную работу художником-оформителем в ДК. Потом – не того мужика, с которым закрутила на работе так, что пришлось писать по собственному желанию.
Чтобы выбирать с умом, увлеклась астрологией. Чиркала карандашом в книжечках, записывала важные даты на полях, складывала, делила, вычитала, даже натальные карты научилась рисовать. Звёзды сказали принять предложение бывшего одноклассника Мишеньки и пойти на дневные смены в его круглосуточный киоск у вокзала. Наебали.
Мишенька бухал и кошмарил продавцов: все разбежались. Светка стала выходить в ночные, а утром терла красные глаза, делала заказ продукции на день, подсчитывала выручку, сводила бухгалтерию вместо отлеживающегося в вытрезвителе хозяина. Что ни день – голова ватная. Акцизы на сигареты растут, мелкий опт по алкашке ларёчникам запретили, меньше ста ящиков не возьмёшь.
А тут ещё слухи пошли, что цивилизация может докатиться и до самых отсталых слоёв населения: на город нацелились торговые сети. Да и без них проблем хватало: крепкие бритоголовые ребята давно делили рынки, оставалось только звёздам молиться, чтобы нынешние, бравшие по-честному и максимум обмазывавшие Светку сальными