Тогда и теперь. Уильям Сомерсет Моэм
ученый Марсилио Фичино, тесть Биаджо, умерший три года назад, взял на себя заботы об образовании Пьеро. Под его руководством юноша выучил латынь и, с большой неохотой, греческий.
– А я, к сожалению, не знаю этого языка, – вздохнул Макиавелли. – Остается только позавидовать, что ты можешь читать сочинения греческих философов в оригинале.
– Какая мне от этого польза?
– Они научат тебя, что счастье – это цель, к которой стремятся все люди. А чтобы достичь ее, не нужно ничего, кроме хорошего происхождения, верных друзей, доброй удачи, здоровья, богатства, красоты, силы, славы, чести и добродетели.
Пьеро рассмеялся.
– И еще они покажут тебе, что жизнь коротка и полна страданий, из чего ты мог бы сделать вывод, что не следует отказываться от удовольствий, пока возраст позволяет наслаждаться ими.
– Совсем не обязательно читать об этом по-гречески, – возразил Пьеро.
– Возможно, ты и прав, но как приятно сознавать, что великие предки думали так же.
Макиавелли выяснил, с кем дружил и чем занимался Пьеро во Флоренции, и, получив ответы, составил мнение о его характере и способностях. Конечно, юноше не хватало опыта, но он схватывал все на лету, его распирала жажда деятельности и приключений. Прямодушный и совсем еще наивный, он в то же время не отличался чрезмерной щепетильностью. В глазах Макиавелли это выглядело скорее достоинством, чем недостатком, ибо означало: молодой человек не будет мучиться угрызениями совести, совершив не совсем благородный поступок. Обаяние Пьеро, его искренность, подкупающая откровенность могут оказаться бесценными качествами. Оставалось только выяснить, не болтлив ли он и умеет ли ценить доверие. В отношении первого покажет время, что же до второго, то Макиавелли и не собирался доверять ему, как, впрочем, любому другому, больше, чем требовалось. Во всяком случае, юноша, несомненно, понимал: произведенное им хорошее впечатление пойдет ему только на пользу. Доброе слово Макиавелли обеспечивало Пьеро безбедное будущее. В противном случае ворота государственной службы закрылись бы перед ним навсегда.
5
Путники подъезжали к Имоле, расположенной в плодородной долине у самой реки. Они не увидели разрушительных последствий военных действий: город сдался, заслышав о приближении войск Чезаре. В двух или трех милях от Имолы им повстречался небольшой отряд из восьми всадников. В одном Макиавелли узнал Агапито да Амалу, первого секретаря герцога, с которым он познакомился в Урбино. Тепло поприветствовав Макиавелли и узнав причину его приезда, Агапито развернул отряд и направился обратно в город. Днем раньше Синьория послала курьера к герцогу предупредить его о прибытии посла. И теперь курьер ждал Макиавелли у городских ворот. Зная, что флорентиец проделал неблизкий путь, Агапито спросил, не хочет ли Макиавелли отдохнуть, прежде чем предстать перед герцогом.
Улицы маленькой Имолы, ставшей столицей Эль-Валентино, заполнили его офицеры, придворные, посланники многочисленных итальянских