Наши за границей. Под южными небесами. Николай Лейкин
ушки, мордочка, передние лапы и хвост были окрашены в розовый цвет. Хозяйка, одеваясь на прогулку, сама притиралась кармином и тем же кармином мазала и собачонку. Даму эту так и звали: «мамзель с розовой собачкой». Цель была достигнута. По курьезной собачонке ее знали все. Потом…
– Позвольте… – остановила доктора Глафира Семеновна. – Вы говорите, что эти дамы устроили биржу в казино. А один наш русский знакомый часа два тому назад рассказывал, что в казино собирается только цвет здешней аристократии.
– Да, но эта аристократия дольше одиннадцати часов там не остается, а с одиннадцати начинаются свободные нравы. Ну, да вы вечером увидите. А! Вот и мой патрон вылез из своей берлоги на Плаж… – сказал доктор.
– Московский фабрикант? – спросили супруги Ивановы.
– Да-да… Максим Дорофеич Плеткин. Вот и его два прихлебателя с ним: один в качестве шута, а другой в качестве льстеца. Шута и льстеца с собой на свой счет привез. «Не могу, говорит, быть в одиночестве, нужна компания».
Показалась колоссального роста жирная фигура в горохового цвета пальто нараспашку и в московского образца картузе с белым чехлом. Фигура шагала ногами как поленьями, опираясь на палку, и колыхала животом. Широкое красное лицо фигуры, обрамленное жиденькой полуседой бородкой, улыбалось во всю ширину. Справа его шел черноусый, с помятым лицом пожилой мужчина в кургузом сером пиджаке и малиновом галстуке и что-то нашептывал; слева шагал толстенький, коротенький, тоже уже не первой молодости человек на кривых ножках, с маленькими бачками на прыщавом лице. Он был в испанской фуражке, и на плечах его была накинута бурая, сильно потертая пальто-крылатка, по которой за границей всегда узнают русских. Коротенький человек тоже шевелил губами, что-то рассказывая.
– Который же льстец и который шут? – поинтересовался Николай Иванович.
– Шут в крылатке. Это актер, провинциальный комик, – отвечал доктор. – А на обязанности усача лежит только славить патрона. Вез наш Максим Дорофеич сюда в Биарриц и одну из своих дам сердца, но по дороге поссорился с ней и из Смоленска прогнал ее обратно в Москву.
Плеткин и его компания поравнялись с супругами и доктором.
– Прогуливаетесь? – встретил Плеткина доктор вопросом. – Ну, вот это и хорошо. А то сидеть и киснуть у себя дома вам просто на погибель. Дышите скорей морским-то воздухом, дышите, да уж не присаживайтесь на стулья-то, а гуляйте.
– Ладно, – проговорил Плеткин с одышкой и махнул ему рукой.
– Максим Дорофеич сейчас обыграл меня на круглом бильярде в кафе, – сообщил доктору льстец.
– Нарочно поддался, так как же не обыграть, – пробормотал Плеткин и отдулся.
– Нет, ведь на круглом бильярде я не мастак играть, – оправдывался льстец.
– И бильярд хорошо для моциона, – сказал доктор. – Но морской воздух куда лучше. Двигайтесь, двигайтесь. Хорошенько двигайтесь теперь.
– Сейчас шар полетит. Максим Дорофеич заказал итальянцу воздушный шар пустить, – сообщил доктору шут.
– Ну что ж,