Вихрь переправ: 3. С собой проститься придётся. Ольга Васильевна Ярмакова
лет восьми, длинноногого и шустрого на вид.
– Чиди́, ступай на окраину деревни, пригласи Дабуламанзи к огню. Давно он пропускает прославление солнца, старый отшельник. Да будь аккуратен, Чиди: старик близорук, хоть и притворяется зорким как сова, пособи ему.
Мальчонка тут же припустил прочь от огня, нырнув в густые тени домов. Адиса по-простому сел на землю, пригласив гостей размещаться жестом по правую руку от себя. С левой стороны от него примостилась женщина одних с ним лет, голову её едва покрывали белёсые завитки коротко остриженных волос. Три молодые девушки сели около пожилой женщины; на их головах, как и у старшей, едва виднелись тёмные отростки кудрявых волос.
Матфей хорошенько всмотрелся в молодые лица и нашёл очевидное сходство между девицами и стариками. Следя за его изучающим взглядом, старейшина представил по очереди тех, кто занимал важное место подле него:
– Моя жена Эфу́а, дочери мои – Суби́ра, Зэ́ма и Идоу́у.
Имя последней и явно младшей прозвучало с особой теплотой в голосе.
– А тот юный сорванец – мой внук, – добавил он с ноткой весёлости и гордости, – сын Субиры, моей старшей дочери.
Из скопления любопытствующих местных отделились две девочки, как потом выяснилось, одиннадцати и шести лет. Обе приблизились к старику вплотную, что-то прошептав тому, затем та, что младше отошла и села подле средней дочери Адисы. Оказалось, это её дочь А́йна. Но девочка старше, худенькая как тростинка, ни к кому не подходила, она присела на колено вождя и доверчиво прижалась к старейшине. Светлые глаза девчушки отчего-то отражали грусть.
– Моя старшая внучка, О́ити, – с нескрываемой нежностью в голосе произнёс Адиса и ласково провёл большой ладонью по детской голове. Девочка улыбнулась. – К нашему всеобщему сожалению, сирота.
Ребята, приняв более-менее удобные позы на земле, второпях скинули верхнюю одежду. Луция же пока предпочитала остаться в своём плащике, наслаждаясь огненным жаром, от которого каждая клеточка её тела оттаивала и воспевала гимн теплу.
– Пока Чиди не привел колдуна, – продолжил старик, – вам, чужеземцам, следует выслушать часть истории Данаки. Части будет довольно, если её рассказать целиком – на то уйдёт не одна ночь. У нас в племени истории говорятся у огня в знак правдивости и искренности перед отблеском солнца. Днём же не до рассказов, жизнь велит работать и в труде своём искать радость. Но прежде, что вы знаете? Вам должно быть что-то известно о нас, иначе, что вам тут делать? Вам известно, что стоит за сутью киранлалов?
От прямого обращения Матфей растерялся, но его выручил Эрик Горденов, уже освоившийся и желавший поучаствовать в беседе.
– Нам известно немного, уважаемый Адиса, – величаво начал он, приосанившись и откинув со лба сильно отросшие каштановые прядки волос. – Вы именуете себя – живущими солнцем. Без солнца вы не можете долго существовать, иначе говоря, вы увядаете. Ночами, восполняя нехватку солнечного света, разжигаете костры. Кстати, очень хотелось бы узнать, за счёт чего вам удаётся достигать