Плата за свободу. Геннадий Мурзин
правде», но Владилен категорически отказался, изъявив желание работать только в «Тагильском труженике».
Памятуя о том, что Владилен – наследник жертвы политических репрессий, его стали двигать по служебной лестнице. Уже через три года молодой журналист, обладающий бойким пером, занял кабинет заместителя редактора «Тагильского труженика». Но тут у него не заладилось. Коллеги стали часто его видеть «под мухой», причем прямо на рабочем месте, о чем поспешили сообщить, приватно, конечно, в горком КПСС, чьим органом и являлась газета. Вызвали для беседы раз, потом другой, третий. Пользы – никакой. Побеждал не разум, а Бахус, который оказался всесильным. Владилена тихо переместили на должность ответственного секретаря многотиражки «Тагильский металлург», где он и пробыл до ухода на пенсию, потому что здесь сквозь пальцы смотрели на его слабость.
И вот теперь пришло третье поколение – Олег Владиленович Южаков. Внук большевика и сын коммуниста слыл еще в университете ярым антикоммунистом. Он любит говорить: «Мои предки, дурачьё, служили идее, а потому либо жрали баланду в лагере, либо мантулили за гроши. Мне ни то, ни другое не подходит». И это правда…
Олег, не дожидаясь приглашения, прошел к столу и примостился сбоку, разложив перед собой листы бумаги.
Шилов спросил:
– Ну, что?
– Согласно вашему, Дмитрич, плану выступление подготовлено.
– На сколько?
– Как вы и сказали, ровно на пять минут. Если отвлекаться не будете.
– Не буду. А то еще глупость какую-нибудь сморожу.
Олег не сумел сдержать улыбки.
– Чего скалишься? – угрюмо посмотрев на него, спросил Шилов.
– Да, так… извините, Дмитрич, – он поспешно протянул три странички, отпечатанных на принтере. – Вот, ваш текст выступления.
Шилов небрежно перебрал странички и отложил в сторону. Полез в карман и достал измятую купюру.
– Стольник… Хватит?
– Дмитрич, мы же договаривались, что за тексты выступлений, статей будет по-божески… Сделал на совесть… Подошел творчески…
– А «по-божески» – это сколько?
– Минимум, в пять раз больше.
– Вижу, парень, ты с голоду не помрешь, – пробурчал недовольно Шилов, но спорить не стал, а полез в нагрудный карман, вынул кожаный портмоне, достал еще четыре купюры и протянул. – Бери. Пользуйся, пока я добрый.
Олег обиделся и не сразу взял деньги.
– Причем тут ваша доброта, Дмитрич? Мы же договаривались: я буду хорошо делать эту работу, а вы будете за нее дополнительно и хорошо платить.
– Извини, парень, – он придвинул поближе купюры. – Бери-бери.
Олег взял купюры, аккуратно сложил и положил в свой портмоне, заблаговременно приготовленный.
– Вы пробежали бы краем глаза, – сказал он, кивнув в сторону текста. – Вдруг что не так.
– Да ты