Хвост фюрера. Владимир Козлов
подтянул голову Дыбы к себе:
– На храп меня не надо брать? – внушительно произнёс он.– Да я фронтовик, – не меня тона, сказал Таган, – но я таких, как ты на лесоповале по восемь человек бушлатом в болото загонял, и ты со своими винторогими дружками за своё поведение скоро ответишь. Нельзя ножичек показывать вору, а если вытащили, – то мочите. Нечего понты разводить, – не люблю я этого, тем более в общественном месте. А ты попробуй ещё слово мне вякни, я тебя волчина так озадачу, что у тебя штаны в замазке будут.
В словах Глеба было столько решительности и металлического резонанса, что у Дыбы мерцанул огонёк страха в глазах и вызывающий голос упал, и он, кашлянув в стол, попытался высвободиться из цепкого захвата трости. Но Глеб придавливал всё сильней и сильнее его голову к столешнице, что тот, взмахнув руками, как курица крыльями, только успел прошипеть рябому парню:
– Спрячь приблуду Ганс?
Финка сразу опустилась в сапог рябому парню, после чего Таган отпустил Дыбу.
– Ты, фу-фу заряжаешь мне? – надменно смотря на Глеба, но уже более спокойно сказал Дыба, – я сейчас описаюсь от твоего фуфлыжного базара. Где ты видал воров? Их давно нет. Всех вырезали и сгноили в крытках. А в нашем городе я высший. Блатней меня никого нет. Поэтому прощаю тебя пока, но если тебя ещё здесь увижу, шею на хрен сверну.
Глеб залпом выпил обе кружки пива и, встав со стула, сказал Дыбе:
– Кушай рыбку родимый, считай за праздник сегодняшний день. В ближайшие дни я тебя познакомлю с целой плеядой воров, которые резали не только сук, но и таких тритонов, как ты и не сгнили в тюрьмах.
У Дыбы надменность слетела с лица, но вслед за Таганом он не побежал, а крикнул:
– Нашёл, на что обижаться. Подумаешь, хлопушей назвал.
Глеб вернулся и, подойдя к Дыбе, на ухо ему тихо произнёс:
– Язык самое опасное оружие, – он острее бритвы. Если ты сидел, то должен знать, что хлопуша это лгун и фуфлыжник. А ещё из твоего помоечного рта вылетел волк позорный и змей одноногий. Жди, – в ближайшие дни ты можешь ноги или языка лишиться. Это я тебе обещаю, – он развернулся и захромал к двери, оставив Дыбу сидеть среди своей блатной компании в горьком раздумье.
Дыба понял, что инвалид был непростым человеком, от которого могут последовать большие неприятности, и поделился опасениями со своими друзьями. И опасения его были не напрасными.
…В эту ночь на Волге Глеб, поймал сома на пятнадцать килограммов. Утром снял с себя старую робу, взвалил его на голое плечо. На улице было тихо и жарко. Вот уже несколько недель стояла засуха. Хотя эта засуха урожаю уже ничем не грозила, картошка давно отцвела и на полях вовсю шла уборка хлеба. Но всё равно жители улицы таскали неугомонно воду вёдрами с реки и колонок для полива. Все ежедневно ждали дождя, только из-за того, чтобы он придавил нестерпимую жару и прибил пыль, витающую в воздухе. Выходя из калитки, он вспугнул соседских кур копошившихся в уличной пыли и зашагал