Дьявол носит… меня на руках. Ксения Корнилова
сорвало. Две субличности, уживающиеся в одном теле, перемешались, спутались, как провода от наушников. И из них родился кто-то третий.
Он не знал, что делать со своей зависимостью. Не мог с ней жить. Пытался изо всех сил, сдерживая ежедневные, ежеминутные позывы, постоянно держа в уме заветное «завтра», когда в очередной раз позволит себе сорваться. Обещал себе: «Давай не сегодня. Завтра».
Пустота внутри разносила эхом: «Завтра, завтра, тра… тра…». И эти глухие отзвуки задевали натянутую до предела тетиву самообладания.
Он так и не научился жить со своей зависимостью, каждый день проживая в борьбе. Чувствуя, что его собственный мозг воюет на стороне врага, пытаясь убить своего невольного раба.
Но страшнее всего – он не мог об этом никому рассказать. И не придумал ничего лучше, как начать писать. Для себя, исключительно для себя. С тайной надеждой, что когда-нибудь кто-то из близких, тех, кого он уже обидел и обидит ещё бесчисленное количество раз, сможет понять.
На прощение рассчитывать было глупо.
Утро начиналось тогда, когда организм переставал содрогаться от рвотных позывов при одной мысли что-то закинуть в рот. По крайней мере, Джейден Аллард отмерял свои дни с этого сакрального момента и до мгновения полного забытья, когда проваливался в полусон-полубред, держа в одной руке ручку, а в другой – узкое, обтянутое фольгой горлышко бутылки.
Прошла неделя с того момента, как он вернулся из заброшенного дома в отвоеванную прощальной запиской от «голоса совести» квартиру. Всё это время он ни разу не появился в офисе, сказавшись больным. Удобно. Надёжно. Не стыдно.
Практически всё время, когда он не был занят наблюдением за подгоравшими на сковороде макаронами с сыром из промороженной картонной коробки, он писал. А скорее, упивался познанным на металлических пружинах старой кровати под звуки проливного дождя состоянием писателя.
Сложно оценить, получалось хорошо или плохо. Некоторые фразы приходилось вымучивать часами, выкорчёвывать, словно коренные зубы из кровоточащих дёсен, боясь перенести на бумагу, чтобы зря не марать девственно чистые листы.
Можно было, конечно, сесть за лэптоп или вбивать буквы прямо в телефон, но бездушные детища прогресса лишали всякого вдохновения. Затыкали рот, превращая в такую же бездушную оболочку, которой, в общем-то, нечего сказать этому миру.
Вечером в субботу текст был дописан. Короткий, едва растянувшийся на две страницы, он оставался загадкой даже для самого автора – перечитать от первого слова до последнего Джейден не решался.
Зато, когда впиталась в бумагу точка последнего предложения, он почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Натянутая тетива самообладания больше не дрожала от малейшей мимолётной мысли, безвольно повиснув и открыв путь чему-то новому, доселе неизвестному.
Зудящую пустоту затапливало расплавленным оловом ощущение чего-то неотвратимого, что непременно вот-вот ворвётся в жизнь, сметая с дороги батальон пустых и недопитых бутылок.
Как уснуть, когда ты