Выстрел из темноты. Евгений Сухов
отделанный белым мрамором с темно-серыми вкраплениями. В помещении было прохладно, а потому люди, не особенно задерживаясь, спускались по крутым ступеням в станционные залы с квадратными колоннами, где на черной и серой плитке, выложенной в шахматном порядке, уже устраивались прибывшие. Через какой-то час в этом помещении трудно будет отыскать сидячее место.
У квадратной колонны, установленной в самом центре зала, разместился небольшой буфет, где за прилавком стояла продавщица лет сорока. Товар небогатый – кусочки хлеба, нарезанные крошечными квадратиками; обыкновенная вода, вареная потемневшая картошка. То немногое, что поможет перебить усиливающийся голод. Чуть в стороне лежали мыло, спички, табак.
В жестяной банке в стопке лежало несколько купюр и мелочь, покрывавшие дно. Торговля продвигалась не шибко, но все-таки что-то удавалось продать.
Вытащив из кармана мелочь, Максимов отсчитал нужную сумму и сказал:
– Дайте мне спички.
– Пожалуйста, – протянула продавщица коробок, на этикетке которого в красном обрамлении была напечатана женщина со строгим взглядом, в правой руке она держала лист с военной присягой, а левая – поднята; вверху крупными буквами надпись: «Родина-мать зовет!»
В народе поговаривали, что образ Родины-матери художник Ираклий Тоидзе срисовал с жены писателя Максима Горького. Как бы там ни было, но выглядело очень символично. Строгое, выразительное лицо; проникновенные глаза, заглядывающие в самые потаенные глубины человеческой души. Образ получился емким. Суровый взгляд женщины пробирал до костей. Не ответить на такой призыв было невозможно.
Иван Максимов не прошел и двух десятков метров, как за его спиной раздался отчаянный женский вопль:
– Держите его!!! Держите!
Оглянувшись, он увидел, как буфетчица устремилась к выходу, а по гранитной лестнице, перепрыгивая через две-три ступеньки, опережая ее на несколько метров, бежал худощавый подросток в сером коротком пальто.
Юркий, проворный, он мгновенно взлетел на самый верх и скрылся за поворотом. До парка бежать недалеко, а там среди деревьев, где непроглядная темень, его уже не достать.
– Ах мерзавец! Ах негодяй! – негодовала рассерженная женщина. – Это надо же такому случиться!
– Успокойтесь, женщина, – подошел к ней Иван Максимов. – Сколько у вас пропало? Я сотрудник милиции.
– Триста пятьдесят рублей. Это ведь моя зарплата за целый месяц. Чем же я детей кормить буду? – заголосила женщина. – Мне ведь за товар отчитываться нужно. Горюшко мое, горюшко…
– Не переживайте. Я свидетель произошедшего. Напишите заявление, опишите случившееся и передайте его в МУР, а я подтвержу, как все было, и со своей стороны тоже посодействую. Может, и не придется ничего платить. Чего слезы понапрасну лить?
Глаза женщины засветились надеждой.
– Вы вправду поможете?
– Правда. Заявление передадите на имя капитана Максимова. А как вас зовут?
– Анастасия