Диссиденты советской эстрады. Максим Кравчинский

      «Уходя из ансамбля, я обещал Паше сразу документы на выезд не подавать, чтобы не портить коллективу репутацию: всё-таки четыре с половиной года вместе проработали. Напоследок мы еще съездили на гастроли в Чехословакию. Там был тише воды, ниже травы, чтоб ничего не пришили (меня и выпустили туда только благодаря тому, что знаменитый Яков Слободкин (Пашин папа) был личным другом Андропова), и я получил по приезде самую красивую и смирную характеристику. Но решения своего не изменил и по возвращении уволился из “Веселых ребят”. Последний год в Союзе я пел в ансамбле ресторана “Лесной” под управлением Виталия Клейнота», – вспоминал музыкант.

      «Леонид подал документы на отъезд в Австралию. Тогда эта страна ассоциировалась, в основном, с папуасами. В соответствующем учреждении некий майор поднял на Бергера глаза, хлопнул кулаком по столу и заорал: “Так! Ты что… шутки к нам пришел шутить, гад? Да я тебя…”. Он на полном серьезе подумал, что Бергер прикалывается, поскольку в его понимании что Австралия, что Новая Гвинея – было одно и то же…».

      «Моим местом работы стал ресторан “Лесной” в Измайлово. Я сменил там Леонида Бергера, который уехал на ПМЖ в Австралию. Сумасшедшего уровня был музыкант, подлинный виртуоз. Помню, на его последний в СССР концерт, который как раз проходил в “Лесном”, съехался весь цвет артистического мира. Пришла известная певица Гюля Чохели со своим мужем и почему-то стала при всех отговаривать его от эмиграции. У Лени была популярная вещь “Как прекрасен этот мир, посмотри…”, где есть строчка: “А если сорваться, сорваться вдвоем…”. Вот он и сорвался вместе с женой…».