Алтай. XXI век. Проза. Группа авторов
стеблей, щели его были затыканы пухом. Гнездо со всех сторон окружала красновато-коричневая болотная вода.
Руди с любопытством разглядывал его.
– С колесо мотоцикла будет, – прикинул он.
– Это гусиное! – прошептала Ариша. – Гусыня на прогулке. А гусак где-то рядом, слышишь, гогочет? Сторожит.
Руди кивнул.
– Яйца раза в четыре больше куриных! Граммов по двести будут, – с хищным восторгом продолжала шептать Аришка. – Я их сейчас достану.
Она осторожно забралась на кочку, села на корточки и протянула руки к гнезду. Рук немножко, совсем немножко, не хватало. Она заметила чуть впереди высокий сухой бугорок и перешагнула с кочки на него. В эту же секунду под ее тяжестью бугорок разлезся, словно был из бумаги, и Ариша провалилась ногами в какую-то странную и глубокую пустоту. Вода накрыла ее сверху, но вода не ощущалась, ее не было внизу! Ариша осторожно шевельнула ногами. Было чувство, будто она в невесомости. «Значит, это не трясина, не трясина», – лихорадочно говорила она себе. Аришка попыталась вынырнуть на поверхность, но уперлась головой в густой, плотно переплетенный слой травы. Она чуть отодвинулась в сторону, и тут что-то толкнуло ее и вынесло вверх. Это был Руди, сразу бросившийся за ней в воду. Она и сама бы вынырнула, раз это была не трясина. С момента, когда Ариша провалилась, прошло не больше минуты. Она даже не успела по-настоящему испугаться и не наглоталась воды. Руди на руках вынес ее из заводи, отнес и уложил на толстую многослойную лежанку из сухого камыша. Дальше начинался невысокий, но растущий длинной стеной ольшаник. Руди склонился над Аришей. Она приоткрыла глаза и увидела его встревоженное лицо.
– Как ты себя чувствуешь? А, Ариша?
– Я себя чувствую. Но плохо, – кокетливо улыбаясь, слабым голоском ответила она. – Сделай мне искусственное дыхание.
– Слова-то какие знаешь!
Руди улыбнулся и поцеловал ее.
Когда он оторвался от ее губ, Ариша с удивлением прошептала:
– Давай еще раз.
Это была первопоцелуйная сладкая тишина, которую вдруг нарушил резкий треск ветки или сука. Аришка распахнула глаза и увидела в ветвях ольшаника какую-то серую фигуру или тень, или ей показалось. Ариша приподнялась, губы их разлучились.
– Кто-то ветками трещал, – сказала она шепотом.
Они вглядывались в ольшаник.
– Никого там нет, – сказал Руди.
– А ты, Рудик, напугался, что я утону? – спросила она его.
– Некогда было пугаться.
– Вот мы с тобой водяные! Ни в реке, ни в болоте не тонем. Пойду платье выжму. А то не просохнет.
Ариша пошла к ольшанику, тихому и неподвижному, будто и не трещал он оглушительно только что, сняла платье, отжала его и натянула, съеживаясь от неприятно щекочущего холода.
– Рудик, теперь ты иди.
Руди махнул рукой. И так высохнет!
Они уселись на толстую оголенную, будто кто обглодал с нее всю шкуру, ольховую корягу, на самый солнцепек.
– Мамка говорит, что ты рыжий, как все фрицы, и долговязый. А мне нравятся твои волосы, –