Девочка и смерть. Рита Лурье
обернуться, чтобы гневно посмотреть собеседнику в лицо, – и что там такое? Вурдалаки? Оборотни? Гоблины? Фэйри утащат меня в свое царство? Избавьте меня от этого. Я вдоволь наслушалась подобной чепухи от отца. Суеверия не довели его до добра. Но я знаю, чего там точно нет. Людей. Я хочу отдохнуть от людей. Ясно?
– Ночь не так темна, как человек, – задумчиво сказал мужчина, и Лорейн легко догадалась, что это цитата, хотя и не знала откуда.
– Вот именно, – зло подытожила она. На этом дворецкий наконец-то оставил ее в покое, вероятно, разочаровавшись, что собеседница не смогла поддержать затеянную им интеллектуальную игру.
Не только хамка, но еще и необразованная дуреха, – с горечью вынесла себе приговор Лорейн. Но у нее было оправдание – последние десять лет она была отрезана от мира, от знаний, от любых возможностей их получить. Ее разум томился в тюрьме тех обшарпанных стен, при мысли о которых сердце все равно сжимали тиски ностальгии. Воспитанниц школы не учили ловко отвечать цитатой на цитату, им преподавали уроки покорности, занимавшие куда больше места в учебной программе, чем базовые школьные предметы. Покорность – вот, что это было, все эти занятия для благопристойных барышень. Покорность своей участи. Отбыть срок в этой темнице и перекочевать в другую – замужества. Лорейн вынужденно согласилась с Майлзом, хотя все в ней противилось этому. Тетя и дядя с трепетом обсуждали только будущее близнецов – их учебу, карьерные возможности, ведь у них и правда было будущее. У племянницы нет. Пройдет несколько лет и ее пристроят замуж, постаравшись сделать это с максимальной выгодой для себя. Никто не станет содержать бесполезную девчонку после совершеннолетия, не потратит и лишнего фунта. А ведь это и ее дом тоже. Ее наследство. Но родственники все решили по-своему.
Лорейн так рассердилась, думая об этом, что, заслышав позади шаги, утратила способность сдерживать бурливший в ней гнев. Она встала, утопая по колено во влажной траве, развернулась и крикнула:
– Оставьте меня в покое!
– Оу, – молвил Тайлер, а это оказался именно он, – прошу прощения, но…
– Что «но»? – девочка чуть растеряла свой запал, но все еще была порядочно взбудоражена. Ее гнев таял по мере того, как взгляд скользил по фигуре кузена и тому, что он принес в руках – свернутый плед и очаровательную в своей старомодности керосиновую лампу. И где он только умудрился отыскать ее в доме, где все вещи Присцилла заменила новыми, нефункциональными и бездушными? Как только это старье уцелело? Это была отцовская лампа.
– Тише-тише, – примирительно сказал Тайлер, – вижу, ты не в духе. Я заметил, что ты уходишь и хотел дать тебе это, вдруг понадобится.
Он смущенно умолк.
– Ну и… предложить свою компанию, все-таки идти ночью в лес одной – такая себе затея, – добавил он тихо.
– Прости, – вздохнула Лорейн, – я приняла тебя за… другого. Ладно. Пойдем.
Ей стало так стыдно, что она просто не имела права его прогнать.
– Опять