Тайга. Лина Кэрл
края, но неистовое течение все глубже затягивало под лед. Дрожь, охватившая тело, сковала конечности и разум. Одежда обледенела. Неимоверным усилием я схватила последний глоток воздуха и медленно пошла ко дну. Постепенно страх и холод начали отступать. Белое солнце медленно удалялось, приобретая мутный оттенок. Я вспомнила мамины руки, папину улыбку, Катю. Повернув голову, я улыбнулась, заметив неизвестно откуда взявшуюся здесь голубую бабочку, которая порхала возле волос, и протянула к ней руку.
В ту же секунду кто-то нечеловечески сильный крепко схватил меня за капюшон и резко рванул вверх.
«Наверное, в рай», – подумала я и…
Глава 15
Монотонные гудки электрокардиографа привели в сознание. Раньше мне часто удавалось наблюдать за папой через окно реанимационной палаты. Мой отец был анестезиологом-реаниматологом. В детстве я любила показывать значимость его профессии: часто произносила это слово перед друзьями, выразительно и тщательно выговаривая каждую букву.
– Папа?
– Да, дорогая, проснулась? Как себя чувствуешь?
Я мысленно пробежалась по телу. Пошевелила пальцами рук, ног, попробовала сесть, но коварная игла капельницы сорвала попытку.
– Вроде нормально. Я давно здесь?
– Двое суток. Рассказывай, что помнишь.
– Гуляла по льду, – неуверенно начала я, вспоминая ужасный день на Унгари, – и случайно провалилась. Как-то все само собой получилось…
– Так-так, значит, память не восстановилась, – отец смотрел на меня, будто следователь на допросе. – Может, Белов помог «случайно» провалиться?
– Нет, Юрка всего лишь шел рядом, – я попыталась успокоить отца, еле сдерживаясь от нецензурного слова в адрес Белова.
– Миланочка, ты проснулась! Как она? – Мама тихо вошла в палату и с волнением взглянула на нас.
– Показатели в норме. Утром сделаем пару анализов и, думаю, можем забрать домой. – Отец заботливо поправил мою подушку и посмотрел на часы. – Простите, девочки, у меня операция.
Я проводила папу взглядом и оказалась в маминых объятиях.
– Лапушка, что случилось? Как ты? Места себе не нахожу.
– Мам, прости, пожалуйста. Я такая глупая…
Волна слез не дала договорить. Я горько заплакала, прижав мамину ладонь к щеке и сотрясаясь каждой клеточкой тела. Мне так хотелось рассказать обо всем: о наивных чувствах, предательстве, унижении и о том, как я счастлива снова видеть ее. А мама, будто читая мысли, осторожно гладила мою голову и понимающе молчала.
Это со стороны казалось, что в палате тишина. На самом деле со мной разговаривало ее сердце. Любящее сердце матери – неиссякаемый источник сострадания, заботы и теплоты. Это не ладони вытирают слезы на щеках, не руки оберегают тело от боли, не губы целуют по утрам и перед сном – это мамино сердце. Оно такое сильное и в то же время чуткое… Когда на душе невыносимо тяжело и кажется, что мир вот-вот разрушится, подойди и прижмись к маминой груди. Послушай, поплачь, растворись в биении сердца.