Владимир Вениаминович Агеносов. Учитель. Ученый. Человек. Группа авторов
мы в библиотеках, дома больше отдыхали). И однажды кто-то из них двоих сказал: «Хватит конспирировать. Давай слушать вместе». С тех пор в определенные часы мы старались не упустить новости. Как правило, тут же их обсуждали. В одних случаях соглашались с услышанным и приходили к выводам, не лестным для нашей тогдашней внешней и внутренней политики. В других – решали, что «наши» (советские) поступают правильно, а то, что передают «голоса» – чистая пропаганда. Особенно этим страдала «Немецкая волна».
Вскоре мы ее вообще исключили из вечерних зарубежных «политинформаций». Порой мое мнение и Ильгиза так резко расходились, что мы буквально орали друг на друга, только что не дрались. Володя занимал умеренную, как бы сегодня сказали, взвешенную позицию. Иногда и сам включался в спор. Впрочем, это не мешало нашей крепнущей дружбе.
Володя никогда не рассказывал о своей прошлой семейной жизни, но часто говорил о дочери. Судя по его отрывочным репликам и иногда скупым рассказам (чаще всего в ситуациях, когда я спрашивал у него совета), в его биографии было немало дон-жуанских подвигов. По-спортивному стройный, с красивыми выразительными глазами, остроумный в разговорах, он не мог не нравиться женщинам. Но в то время, когда мы подружились, он был увлечен одной единственной женщиной: Аллой Григорьевной Карась. Они упорно скрывали свои чувства, обращались друг к другу чуть ли не по именам и отчествам. Но всё общежитие знало об их чувствах.
По воскресеньям влюбленные уходили бродить по Москве. Володя был в этом педантом: каждый раз выбирался новый, еще не изведанный уголок Москвы, который они (или только он?) предварительно изучали, и возвращались поздно вечером. Причем чаще всего пешком. Володя шутил, что исходил всю столицу вдоль и поперек. Через год или полтора после нашей первой встречи, в мае Володя пригласил меня в «Арагви». Как и Маяковский, он мог бы сказать, что сердцем грузин, хотя и русский. В тот вечер для меня открылась еще одна сторона друга. Он не просто заказывал блюда, он колдовал над меню. Попросил сациви без костей и, что удивительно, ему-таки принесли это блюдо. Когда мы с моей мамой через полгода зашли в «Арагви», официант на аналогичную просьбу сухо ответил, что сациви без костей не бывает. Выбранные Володей закуски, травы, мясо, вина точно гармонировали друг с другом. В дальнейшем, когда Володя, защитившись, уехал из Москвы, он несколько раз приезжал именно в мае, на свой день рождения. И мы неизменно посещали «Арагви».
Жизнь надолго нас разлучила. Я знал, что Владимир Петрович стал профессором, доктором наук, возглавляет кафедру в Иркутске, работает над книгой о Достоевском. Изредка, оказавшись в Москве проездом, он звонил мне. Чаще дело ограничивалось поздравительными открытками к праздникам.
Но несколько лет тому назад я приехал в Иркутск и набрал номер телефона Владимирцевых. Договорились встретиться. Володя почти не изменился: такой же жизнерадостный, стройный, полный планов. Мы провели прекрасный вечер в воспоминаниях и обсуждении