Сказание о Дне и Ночи. Мария Михайлова
августа. Бесчисленные светящиеся огоньки, яркие или совсем бледные, сияли в ночи объединяясь в созвездия и плеяды.
Ингвар, как и его учитель был звездочетом, знал планеты и зодиаки, их расположение и движение.
– Растущая луна в созвездии рака, – подумал он, – Ей там хорошо, она это любит. Раньше, когда мудрый старец обучал его этому древнему мастерству, этим бесконечным таблицам, расчетам и градусам движения, ему казалось, что созвездия и планеты существуют отдельно в книгах и отдельно на небе. Теперь же он видел, чувствовал и ощущал всем телом каждое небесное светило. Ощущал их силу, волю, хорошо им или нет в нынешнем зодиаке, и как это проявляется в жизнях людей. Потом брал гусли и начинал играть и петь. Он пел не для того чтобы его услышали, похвалили или оценили. Он пел для Бога, для Великой Верховной Личности, сотворившей небо и землю, солнце и луну, планеты и звезды, славил Его бесконечную милость. А после, сидел, зарыв глаза в безмолвии, когда нет мыслей, а только абсолютный покой ума.
Выйдя из глубокой медитации, Ингвр поднял веки, размял затекшие ноги, и пошел в сторону мужского терема. Было далеко за полночь, все окна погрузились в темноту, лишь месяц, тонким серпом источал скудный свет. Молодой заклинатель увидел в верхней светелке третьего этажа женского терема что-то, отчего у него перехватило дух. Маленькая женщина в белом стояла у открытого окна и источала очень тёмную энергию. Вверх от её щуплой фигурки поднималось облако проклятья или одержимости призраком, очень неприятное, даже отвратительное. Вдруг, окно захлопнулось, фигура исчезла, и ночь снова стала прежней, тихой и спокойной.
– Нужно будет рассказать учителю, – подумал Ингвар тихонько пробираясь по спящему двору и дому в свою горницу.
Утором, как обычно, приставленный к ним слуга Добрынька, принес завтрак, и они со старцем сели вкусить трапезу и обсудить дела на день. Принесли: горячий травяной чай в большом кувшине, кашу из проса, отварные яйца, сливочное масло в глиняной масленке, хлеб только из печи, прозрачный как янтарь, летний мёд, и сочные, хрустящие молодые яблоки.
– Учитель, я вчера, уже за полночь, видел призрака или очень сильное проклятье в верхней светелке на женской половине, – сказал Ингвар уплетая свежий хлеб с маслом и жидким мёдом, который быстро растекался и его приходилось слизывать с краев бутерброда и пальцев.
– Я знаю, – ответил Всеволод, медленно попивая чай из красивой глиняной чашки, – Я тоже видел. Я чувствую, что это относится к нашему делу, и планирую поговорить с князем. Возможно, ещё не поздно, и мы сможем помочь.
Старец решил взять на аудиенцию к князю и ученика, поэтому в заранее оговоренное время оба пошли в главную горницу главного терема, самое богатое помещение, рабочие покои Станислава, где Смоленский князь принимал послов и прочих важных господ. Он ждал их за большим прямоугольным столом, на котором были разложены свитки пергамента и бумаги. Рядом, за столом поменьше сидел старший боярин Путята Вышатич и важно перелистывал счетную книгу. Пластины на оконцах в рабочей горнице