Благие знамения: после Армагеддона. Рианн Анж
осязательную функцию, только этот самый локатор настроен более тонко, и если издавна установленный порядок вещей каким-то образом нарушается, – например, когда в него «вбрасывают» новую вещь, – он способен это уловить. Потому Азирафаэль и встала как вкопанная, сверля взглядом этого птенца кукушонка, подброшенного в ее книжное гнездо, пока не осмелилась подойти поближе.
– «Обретенный Ад», – прочла она вполголоса. – Это явно не ко мне.
Книга (для тех, кто недопонял, да, это была именно книга) при ближайшем рассмотрении оказалась средней толщины, в темно-зеленом переплете. Золотые тисненые вензеля букв, казалось, пылали огнем. Азирафаэль отыскала перчатки для работы со старинными изданиями и перенесла книгу на рабочий стол. Открыла титульную страницу, секунду разглядывала ее и озадаченно произнесла:
– История есть, а автора – нет…
Имя автора «Обретенного Ада» действительно нигде не значилось: ни на обложке, ни на титульнике, ни где бы то ни было еще. Азирафаэль охватил букинистический азарт от осознания, что перед ней – какое-то уж совсем редкое и древнее издание. Затаив дыхание, она открыла первую страницу.
– «Прости, что-что ты сказал? – Шутка, говорю, не очень-то удалась»… Погодите-ка, – Азирафаэль пролистала чуть вперед. – «Что, если мы оба неправы? Вдруг я поступил хорошо, а т-т-т-ты п-п-плохо?»
Плохо стало Азирафаэль, чего с ней тоже не случалось уже давненько. Она отодвинулась от книги так медленно, как отодвигаются от мухи, одновременно пытаясь дотянуться до мухобойки.
Слова Кроули. Те, что он сказал, когда они наблюдали со стены, окружающей сад Эдема, за битвой Адама со львом.
– Невозможно, – в полный голос отчеканила Азирафаэль.
В одном этом слове сконцентрировалось все отрицание, какое когда-либо человек выражал по отношению к Всевышнему на протяжении многих тысяч лет. Но сейчас это отрицание было адресовано их истории. А Азирафаэль теперь не сомневалась, что вся эта книга – именно «их» история.
История их Соглашения.
Чья бы ни была эта шутка, чувством юмора он явно не обременен.
Азирафаэль не без труда поднялась из-за стола, швырнула на него перчатки и заходила туда-сюда.
– Мы водили их за нос несколько тысячелетий, говоришь… Тогда откуда взялось это? Если им было выгодно – кто бы это ни был – закрывать на нас глаза… Но о какой выгоде вообще может идти речь?..
На улице погасли фонари, и ненадолго воцарились предрассветные сумерки. Азирафаэль медленно ходила по магазину, между книжных полок, мимо заваленных книгами столов, и чем дольше думала об одной из них, лежащей в гордом одиночестве у окна, тем больше убеждалась, что ее необходимо запрятать куда подальше и никогда-никогда к ней не прикасаться, будто это была египетская Книга Мертвых. И теперь ее безотчетный страх с некой абстрактной ситуации переключился на вполне реальный предмет. Если конкретнее, на формат этого предмета.
История их Соглашения стала книгой.