Черта с два!. Татьяна Полякова
наступила от удара тупым предметом в основание черепа. На теле многочисленные кровоподтеки.
Я вцепилась в свою сумку, пальцы побелели от напряжения.
– Труп вывезли и оставили на объездной дороге…
«Мальчишка… он знал, что Андрей убит… он не шутил. Мальчишка что-то видел…»
– Что? – спросил Николай Петрович, а я поняла, что говорю вслух. «Что я сказала? О Господи!..»
– Какой мальчишка? – спросил он. Я тяжело вздохнула и прикрыла веки.
– Мальчишка во дворе, лет одиннадцати, похожий на бродяжку. Он выпросил у меня пятерку, обещал присмотреть за машиной. А еще он сказал: «У Андрея менты»… Он так сказал… Почему менты? Оба в гражданской одежде. Мальчишка выдумывал… Господи Боже, что он там видел?
– По-вашему, ребенок может что-то знать? – вроде бы равнодушно спросил Николай Петрович.
– Когда я заехала к Андрею во второй раз… мальчик был явно напуган, сказал: «Не мотайся сюда, тобой уже интересовались». – Я зябко поежилась, чудовищный смысл его слов наконец дошел до меня. – И еще он сказал, что Андрей убит…
Николай Петрович смотрел на меня в упор и хмурился.
– Как вы отнеслись к его словам? – сделав длинную паузу, спросил он.
– Хотела надрать ему уши… думала, он разыгрывает меня… Понимаете, все выглядело как-то… глупо…
Николай Петрович кивнул, но понял он меня или нет, оставалось тайной.
– Послушайте, если мальчик что-то видел… – испугалась я.
Николай Петрович опять кивнул, потом стал расспрашивать о моей работе, я отвечала, хотя и не могла уразуметь, какое отношение моя работа имеет к убийству. Скоро у меня разболелась голова, я стала непроизвольно морщиться и делать паузы между словами, Николай Петрович заметил это и участливо спросил:
– Как вы себя чувствуете?
– Не очень хорошо, – ответила я, он дал мне подписать какую-то бумагу и, кашлянув, сказал:
– Александра Сергеевна, вот мой телефон, если вы вдруг вспомните что-то, непременно позвоните. И еще, о нашем разговоре лучше никому не рассказывать. Извините, но нам придется побеспокоить вас еще.
– Я понимаю, – уныло заявила я, мы простились, и я побрела к своей машине, нашла в сумке таблетки от головной боли, проглотила сразу две и посидела немного, положив руки на руль, ожидая, когда лекарство подействует.
Господи, как я могла влезть во все это? Убийство, эти двое… И мальчишка… Должна я была рассказать о нем? Конечно, должна: убит человек, и мальчишка что-то видел… «Он видел убийцу так же, как ты… вряд ли бандитам это понравится. Нельзя было говорить о ребенке. Это опасно. Он ребенок, он всего лишь ребенок… к тому же языкастый, мог похвастать тем, что видел. Я поступила правильно. Милиция его быстро найдет и сумеет защитить». Утешив себя таким образом, я поехала домой. На душе было тяжело и тоскливо, я смотрела вперед и не очень хорошо понимала, куда еду. Потому не удивилась через некоторое время, обнаружив себя неподалеку от дома, где жил Андрей. Однако въезжать в его двор не стала. Пристроила машину возле магазина и дальше отправилась пешком.
Двор