Гость из Дамаска. Павел Колобков
включил мозги и отвлёкся от еды, а Валген с Елепой, отвернувшись друг от друга, уже что-то строчили, словно соревнующиеся школьники. Затем вернулся Рафибр и присоединился к Рекасе и Гальваде. По прошествии десяти минут первым подал голос Иф, всё это время молчаливо наблюдавший за компанией:
– Похоже на продвинутый вариант шифра Цезаря со сдвигом «0»!
– Тебе лучше знать! – пошутил Рафибр.
– Мать честная, не пугай нас, командир! – подтрунила Гальвада.
– Ты что? И не думал. Это ж простая вещь. Разве не слыхала?
– Что-то не припомню.
– Берёшь полоску бумаги, пишешь в одну строку алфавит, затем берёшь вторую и тоже записываешь на ней алфавит. Кладешь вторую полоску под первую и совмещаешь буквы. Если «А» на верхней полоске соответствует букве «А» на нижней, то никакого сдвига нет. Сдвиг – «0». Если сместить нижнюю полоску на одну букву влево, то букве «А» на первой полоске будет соответствовать буква «Б» на второй. Значение сдвига – «1» и т. д. Вместо «А» везде пишем «Б». Так можно шифровать сообщения. Что, собственно, и делали в армии Цезаря. Ключом для прочтения служило значение сдвига.
А Рекаса добавила:
– Мы так любовные записки в десятом классе шифровали!
– Только ведь мы играем не в шифрование, а в новый язык! – раздалось из коридора, откуда тотчас появился иностранный гость. Посвежевший, с улыбочкой на лице, он не преминул зыркнуть в сторону смущённо глядевших на него Анфаль и Алексея, и, не подав виду, прошагал к своему стулу. – Согласен, изначально принцип составления пар очень похож на простой шифр. Тем более ничто не мешает использовать для этого алфавиты разных языков. Но что такое язык, как не постоянный процесс шифрования и дешифровки, кодирования и раскодирования интенций, смыслов и мыслеобразов с целью общения! То, во что мы с вами играем сейчас, происходило на заре человечества – звуки соединялись с образами, последовательность звуков закреплялась за определёнными явлениями, предметами и действиями, эта последовательность запоминалась и использовалась в определённом коллективе и передавалась, как говорится, по наследству.
– Значит, вы полагаете, что владение языком – это свойство, приобретённое человеком в процессе эвлюционного развития, а не потенциально заложенное в нём? Приятно слышать это от иностранного учёного, да ещёе и верующего в Аллаха! – с язвинокй заявила Елепа.
– Я этого не утверждал, а лишь в грубых чертах описал процесс появления праязыка. Скажу вам одну очень крамольную вещь, вы только не удивляйтесь, – и Заккэль расхохотался, словно Мефистофель. – Так вот, скажу вам одну крамольную вещь – общение с помощью языка заложено во всех живых существах. Другое дело, что это за существа, что это за язык и для чего он нужен. Я бы сказал, что грозный рык и отчаянный рёв – самые настоящие «слова» действительного праязыка, причём универсального, понятного всем – и животным, и людям. Было время, когда его было вполне достаточно, скажем так, для обозначения границ дозволенного.