Красной планеты Надежда. Инна Демина
заступления на дежурство ассистент начлаба Гера Левашов, которому в то утро выпало контролировать работу теплиц. – Думал, парочка уединения ищет. Угол-то у нас тут достаточно глухой, оранжерея и теплицы большую часть обзора закрывают. Ну, я, как воспитанный человек, не стал подглядывать. Да мне и некогда особо, надо было все показатели перепроверить, то, се…
И, кажется, вознамерился, поминутно строя глазки из-за визора очков, перечислить все показатели, на которые он ориентировался, чтобы убедиться в правильной работе приборов. Пришлось перебить его. Снова произвожу впечатление невоспитанной особы. Зато время и нервы себе сэкономила.
– Как выглядели эти двое?
– Да я уже все следственной группе рассказал… – Гера задумчиво поправил очки и окинул меня лукавым взглядом, явно на что-то намекая. – И вообще, у меня дел много!
Набивает себе цену, не иначе. Хочет, чтобы я его поуговаривала, пофлиртовала, пообещала что-нибудь эдакое, тем самым потешив его самолюбие и подняв авторитет среди коллег. А я, как назло, ни того, ни другого делать не собиралась. И, пока придумывала, как бы вытряхнуть из парня интересующие меня сведения, рядом с нами возникла сама заведующая лабораторией Любовь Петровна Коростылева, женщина, деловая и, что называется, конкретная.
По колонии даже шутка ходит: «Сачковать на работе ботаникам любовь не позволяет. Не любовь к профессии, а Любовь Петровна!». Смысл ее сводится к тому, что профессор Коростылева, внешне дама крупная, рослая и суровая по характеру, подчиненных держит в ежовых рукавицах, а те и мяукнуть против нее не смеют. На деле это не всегда так, но общественное мнение сложилось таким вот образом. И, как оказалось, в отдельных случаях оно мне очень даже на руку…
– Геша, не вредничай! – велела Любовь Петровна, сопровождая сказанное легким материнским подзатыльником. – Еще раз повторишь, не переломишься. А потом девушка подумает, принять ей твое приглашение на кофе или нет. Она ж, вроде, не свободна.
Левашов тяжело вздохнул, грустно посмотрел на меня, и все-таки поведал:
– Двое – парень и девушка. Она в бирюзовом зимнем костюме, он то ли в черном, то ли в темно-сером. На головах капюшоны. Несли кейс вроде тех, в которых ремонтники свои инструменты таскают. Я бы даже подумал, что парочка ищет уединения, если бы не те кейсы. Вот, собственно, и все.
Я на секунду задумалась, а после поинтересовалась, откуда у Геры такая уверенность насчет половой принадлежности подозреваемых, и не следует ли из его слов, что ремонтный кейс они несли вдвоем.
– Ну, он высокий, выше нее на голову, куртка мешковатая, цвет темный, – ответил Геннадий, потирая затылок. – У нас так процентов девяносто мужиков ходит. А бирюзовый и облегающий никто из них точно не наденет, так что вторая точно женщина. Да и фигура там просматривалась женская.
И он даже взмахами рук обозначил примерные параметры фигуры неизвестной девушки. Хм, либо у Геры разыгралось воображение, либо мне есть, чему завидовать…
– Костюмчик,