Кровавая шутка. Шолом-Алейхем
уж ничего не хочу! Кончено!
Сарра сердится и не желает разговаривать. Но дочь начинает к ней ласкаться, как кошечка, и в конце концов обе начинают смеяться.
– Так ты поговоришь? – спрашивает Сарра.
– О чем?
– Как о чем? Ты уже забыла? Да со студентом же насчет репетитования. Мои условия: квартира и стол…
– Ладно, скажу! Но пусть он раньше сам как-нибудь покончит со своими делами в университете. Сегодня у него решающий день.
– Сегодня?
– Да.
Раздается звонок.
– О, легок на помине! – говорит Бетти, чуть покраснев, и со всех ног бежит к двери.
Глава 7
СУДНЫЙ ДЕНЬ В УНИВЕРСИТЕТЕ
Был последний день, который должен был решить судьбу евреев, поступающих в университет. Вакансий было очень мало, а претендентов больше ста. Среди них – десятка два медалистов, составляющих обособленную группу. Медалисты выглядели, точно рекруты, да и положение их было не лучше. Кто из них «годен», решал случай.
Наш герой, который, шутки ради, превратился из полноправного дворянина Григория Ивановича Попова в шкловского мещанина Гершку Мовшевича Рабиновича, постепенно входил во вкус «еврейского счастья». Ежедневно приходилось наведываться в канцелярию, встречать то же испитое, бледное лицо секретаря, скрывающего за подчеркнутой вежливостыо ненависть к евреям, и выслушивать стереотипное:
– Герш Мовшевич, господин Рабинович? К сожалению, при всем своем желании, все еще не могу вам сообщить ничего хорошего!
Рабинович, конечно, не мог чувствовать во всей полноте то, что испытывали его коллеги – настоящие евреи, блуждающие, как неприкаянные тени, по длинным коридорам с высокими окнами. Что-то говорят их перепуганные лица. Что-то выражает блуждающий взгляд их грустных еврейских глаз. Рабинович еще не понимал всего этого. Если бы он мог понять, он прочел бы почти на каждом еврейском лице глубокую трагедию. Трагедию человека, которого всю жизнь поджаривали на медленном огне нищеты, одиночества, нужды, расовой ненависти и всяческих унижений и оскорблений.
С двумя из этих «новобранцев» Рабинович успел познакомиться: Тумаркиным и Лапидусом.
С Тумаркиным Рабинович столкнулся несколько дней тому назад на университетском дворе. Тумаркин сразу привлёк внимание нашего героя своей жизнерадостностью, подвижностью и разговорчивостью. На его бледном лице постоянно блуждает улыбка. Глаза, хоть и подернутые флером печали, смеются. Черные блестящие волосы вьются, как у барашка. Прибавьте к этому нос с горбинкой, сутулые плечи, бумажную манишку, поблекший галстук, поношенный костюм, стоптанные башмаки и полинявшую шляпу – и перед вами окажется точный портрет этой трагикомической фигуры.
В первую минуту Рабинович принял Тумаркина за Иоську-папиросника, которого он знал в своем городе.
Увидев, что на него пристально глядят, кандидат подошел к Рабиновичу, протянул ему длинную руку и отрекомендовался:
– Тумаркин!
– Рабинович!
Услыхав фамилию своего нового знакомого, Тумаркин