ТЫ ЕСТЬ. Данир Дая
где и непонятно как. Проводница была покрыта простынёй, но выбивалась из-под неё от порывистого ветра. Её вид оттолкнул особо впечатлительных особ, что решили спрятаться в более тёплых в сравнении с продуваемым полем вагонах, а у некоторых проявлялся рвотный рефлекс, когда запах доносился до их носов. Бабушки, что ощущали свой скорый конец, тем более в таких условиях, где в случае чего к ним не приедет скорая, а корвалол с валидолом не в том запасе, при котором они бы смогли протянуть хотя бы месяц здесь, окружили почившую, грустно наблюдая, как природа по частям забирает к себе частицы, подаренные женщине когда-то.
Сначала они стояли тихо, с отпущенным взглядом, редко сетуя. После одна из них начала тихонько причитать – еле слышно от задувающего в уши ветра, но её похоронный плач услышала вторая. За ней последовала третья, и так импровизированным хором вся округа залилась народным пением, провожающим в последний путь совсем молодую, по их меркам, девушку:
«Залетная ты моя пташечка!
Залетела на чужую сторонушку!
Много горюшка ты видела,
Много ты нужды вытерпела.
Теперь про тебя родные не знают,
Родные твои не ведают.
Чует ли ихнее сердечушко?
Положила ты головушку
На чужой сторнушке».
Непонимающие происходящего Рената и Эвелина вышли на звуки жуткого фольклора, смешиваясь с горюющими зеваками, пытаясь разузнать подробности, но ничего цельного им не сообщали, кроме как обрывки фраз, которые они услышали от шушуканий экспертов, которые оспаривали доводы друг друга, находя несостыковки, но не говорили ничего дельного сами, из-за чего спор раскручивался сильнее. Рената насмотрелась на суетливых пассажиров, тихо шепнула, что происходящее схоже на шапито, и отошла в сторону, закуривая электронную сигарету, которая была точь-в-точь как у её отца.
Смолила, пытаясь посмотреть со стороны на всё происходящее, будто она часть местной природы, которая наблюдает за случайными посетителями и смеётся над ними. Смеётся беззвучно, тихо, смеётся через шелест деревьев, редким пением птиц, треском насекомых, иногда пытается нагло выписать пощёчину желто-красными листами посмевшим ковыряться в ней. Рената пыталась поменять лагерь, закатывая глаза, как это делало небо, что циклопом прятало жёлтого цвета зрачок за веками облаков.
Рената не переживала, что не сможет вовремя или вовсе не выберется отсюда заехать в квартиру, где даже арендодатель не дозвонится до неё. Действительность напоминала ей ежедневно: если ты не веришь, даже никогда не задумываешься о ситуации, которая может приключиться с тобой, не значит, что её никогда не произойдёт. Рената не смела переживать, не смела уйти в полный угар. Рената не чувствовала ничего, и это правда – не зная, как реагировать, она просто абстрагировалась.
Придерживалась совета Эвелины, как бы ей ни было смешно слушаться девушки моложе её порядком лет. Зачастую именно подростки и юноши