Приди в мои сны. Татьяна Корсакова
крошечная трещина сделала их чуть ближе друг к другу. По крайней мере, Августу хотелось так думать.
– Парень делает успехи. – Похвала Кайсы была привычно скупой. – Сила и меткость у него отменные, особенно принимая во внимание, что он одноглазый. Вот только с самоконтролем есть еще трудности. Ты мог его убить. – Кайсы положил руку на плечо Игнату, и от этого прикосновения тот дернулся, но не отстранился.
– Не мог. – Игнат мотнул головой.
– Мог. У тебя дыхание сбилось, я слышал. В следующий раз, если вздумаешь тренироваться на живых мишенях, выбирай того, над чьим телом тебе не придется потом скорбеть.
– Можно вас? – Игнат улыбнулся впервые за все эти дни, вот только улыбка получилась дикой.
– Можно. – Острое лезвие прочертило на шее Игната кровавую полосу. – Если успеешь. – Кайсы спрятал нож обратно в рукав, сказал насмешливо: – Утрись, щенок.
И Игнат молча стер с кожи кровь, а Август в ужасе подумал, что промахнись Кайсы хоть на волос, ошибись с глубиной надреза, и все… Но Кайсы не промахнулся, а Игнат не испугался, даже не дрогнул, лишь посмотрел на своего учителя задумчиво. В кого же он превратился? Кого вернуло им озеро? И стоило ли вообще возвращать?
Так бы они и жили: с опаской и оглядкой. И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не Евдокия, которой удалось достучаться до Игната. Вот только для этого ей пришлось умереть…
Она стояла у печи, готовила им троим ужин, когда случился сердечный приступ. То есть Августу подумалось, что это приступ, а на самом деле все оказалось куда как хуже. Евдокия умирала молча, не хотела пугать мужа, просто выронила ухват, прижала руку к груди, прислонилась плечом к печи, словно в поисках секундного отдыха. Но Август знал свою жену, умел чувствовать ее. Он рванулся вперед, с грохотом опрокидывая табурет, и успел подхватить Евдокию на руки, не дал упасть на земляной пол. Вот только был ли в этом толк?..
Ее лицо не побелело даже, а посерело, глаза подернулись пеленой, а губы, сделавшиеся вдруг синими, продолжали улыбаться.
– Все хорошо, Август. – Он не расслышал, а скорее догадался, что она прошептала. – Все будет хорошо. Ты только не бросай… не отказывайся от него. Обещай…
Он пообещал, он бы пообещал ей что угодно, даже луну с неба. И достал бы эту чертову луну! Вот только обещания не могли удержать Евдокию в этом мире, болезнь, с которой она долгое время боролась в одиночку, подкралась и напала, обвилась хлестким змеиным хвостом вокруг груди и горла, сдавила.
А тот, о ком она говорила на пороге смерти, стоял над ней бесчувственным истуканом. На лице Игната не было ничего: ни боли, ни сострадания. В этот момент Августу захотелось его убить, задушить голыми руками. Но он не мог, он должен был находиться рядом с женой до самой последней секунды. Ей недолго осталось. Бывают такие страшные откровения, которые приходят без спросу и ломают всю твою жизнь, тебя самого ломают. И от них нельзя отвернуться, потому что они уже в тебе…
На плечо легла тяжелая ладонь, и Август с диким рычанием