Золушки из трактира на площади. Лесса Каури
может стать кем-то стоящим! Вернуться к своим, как в семью. Ступить на широкую дорогу, постеленную жизнью, ранее обещавшей ему лишь две тропинки в ямах да колдобинах – пути нищего и вора.
– Если ты не будешь – четыре!
Говяжьи ребрышки скворчали на чугунной сковороде, распространяя дивный запах жареного мяса. От картошки вился парок, на ее белых бочках плавился желтый кус масла. Ломти ржаного хлеба казались стенами крепости, возведенной на столе. Матушка вечеряла с Весем в тишине, нарушаемой лишь треском свечи.
Квартальный дежурный маг уже шел со своим посохом по улицам, касаясь им подвешенных на столбах стеклянных шаров и наколдовывая внутри синеватый холодный свет. Его негромкую песенку то и дело прерывали пьяные возгласы, ругань и шум потасовок.
Уличный гул почти не доносился до Матушки, а когда все же слышался, она, морщась, думала: как хорошо, что этот день пришелся на выходной! Потерянная прибыль не так пугала, как необходимость мыть изгвазданные полы, чинить сломанную мебель, вставлять новые оконные стекла и покупать посуду взамен побитой.
В дверь постучали. Сначала тихо, потом все сильнее. Надежда увидеть Кая, вспыхнувшая пожаром в сердце, не оправдалась – тот никогда не стал бы ломиться в дверь.
Прихватив свечу, Бруни вышла в зал. Крикнула:
– А ну уймитесь там! Что вам надо?
– Открывай, Матушка, нам охота выпить! – раздался голос Питера Коноха, одного из местных ремесленников.
Парень был свиреп видом, кустист бровями и огромен туловом – недаром работал молотобойцем у мастера Аскеля, кузнеца. Кроткий, как овечка, подмастерье, выпив, становился неуправляемым, поэтому спиртное домашние от него прятали, а Бруни – по личной просьбе его матушки, с которой он жил до сих пор, так и не женившись, – сильно разбавляла ему пиво и никогда не продавала более крепкие напитки.
Голоса, раздавшиеся следом, указывали на целую толпу измученных жаждой прихлебателей кузнечного подмастерья.
– Пит, мы сегодня закрыты! – спокойно, но твердо сказала Бруни. – Приходите завтра!
Дверь сотряс сильнейший удар.
– Какого хряка! – рявкнул Питер в ответ. – Мне охота выпить!
Створка затряслась. Матушка невольно попятилась, лихорадочно думая, что делать дальше. Бежать через заднюю дверь за стражей? Ворвавшиеся смутьяны разнесут и разграбят трактир так, что, вернувшись, она его не узнает. А то и подожгут – подобное уже случалось в соседнем квартале год назад.
Доски жалобно затрещали.
Сильная ладонь неожиданно подтолкнула Бруни за стойку – к выходу из зала.
– Беги за патрулем, – резко дергая ушами, прорычал Весь. – Я их задержу!
– Они не в себе! – испугалась Матушка. – Убьют тебя!
– Не уб-ю-ют… – провыл в ответ оборотень, начиная превращаться. – У-у-хо-ди-и…
Кинув последний взгляд на упавшего на пол и корчащегося в судорогах мальчишку, Бруни вздохнула и бросилась прочь.
К ее счастью, патруль как раз показался в начале улицы. Она набрала воздуха в легкие и крикнула изо всех сил: «На помощь!»