Место, где погиб зубр. Дин Фадин
бая колени, локти, копчик и голову. Я сам не раз видел таких, видел, как ломали и руки, и ноги, разбивали лбы. Хорошо, если этот бедолага в шлеме, тогда окружающие за него беспокоятся меньше, ибо есть хоть шанс, что ему не понадобится в травмпункт. Другое дело, когда он без шлема, без защиты, в одном свитере и непромокаемых штанах. И совсем другое дело, конечно, когда этот кто-то – ты сам.
Глава 1.
Я сидел в уютной кофейне на берегу шустрой и говорливой горной речки, рядом на столе лежала моя горнолыжная маска, я пил горький американо и смотрел, как падает снег за окном. Не просто падает – валит.
В моем родном городе в южной полосе России столько снега не было с моего детства. Я помню, как просыпался утром в школу, натягивал шуршащие на каждом шагу непромокаемые штаны, и мы с мамой бежали на остановку по сугробам, которые на тот момент были раза в два выше меня, чтобы успеть на автобус, потому что пытаться выкопать из снега машину было бессмысленно. Те, кто все-таки добрался до школы, по умолчанию считались героями – нас обычно было немного. Славное было время.
Прошло совсем немного лет и, спасибо быстро меняющемуся климату, машину можно было откопать за двадцать минут даже в самый сильный снегопад и спокойно уехать. Сильный снегопад больше не наметал сугробы, снег обычно лишь припорашивал землю и тут же таял. Теперь я сам был за рулем и для меня это был большой плюс. Вот только в городе зимой стало как-то тоскливо и серо. Ребятня не гоняла на санках, деревья были голыми, на улицах одна грязь, в лучшем случае – лед. Все зимние сказка и веселье куда-то исчезли.
Здесь все было иначе. Впервые мы с родителями приехали сюда, когда мне было восемь на туристический променад, и я тогда и подумать не мог, как сильно полюблю это место. Огромные лесистые у подножия горы со скалистыми снежными вершинами, за которые постоянно цепляются облака – ни одна тучка, полная пушистого белого снега, не пролетала мимо, не задержавшись. Горная река Аманауз с очень глубоким руслом, через которую был перекинут длинный, вечно поросший льдом, мост. Он немного качался под каждым шагом, что сначала не могло не пугать, но со временем стало вполне привычным. Роскошные снежные лапы на елях. Звон старых канатных дорог и гудение новых. Этот поселочек был маленьким скоплением гостиниц, прокатов горнолыжного оборудования, лавочек с медом, тапочками и шерстяными носками, кафе с традиционной кавказской кухней и четырьмя пятиэтажками в отдалении. Местные говорили мне, что эти пятиэтажки были первыми зданиями поселка Домбай еще задолго до появления здесь туристических излишеств.
Уже немного повзрослев, я иногда бросал все и приезжал сюда один, благо, было у кого остановиться. Несмотря на то, что мои родители любили это место ненамного меньше меня, здоровье и рабочий график больше не позволяли им вырываться из суеты на заснеженные склоны, как это было раньше.
Когда я впервые был здесь, сюда уже съезжались все любители и профи горнолыжного спорта – на горнолыжных трассах можно было встретить и детей, что только научились нормально ходить, и стариков, которым перевалило за седьмой десяток. Вот и сейчас по мостику через речку ковыляли в тяжелых ботинках лыжники в пестрых куртках и уже более уверенным шагом шли бордисты (им позволяли ботинки), таща подмышками огромные новенькие доски. А мостик все так же немного покачивался – вверх, вниз.
Я проверил телефон. Мне никто не звонил.
Вокруг столиков по узким проходам сновала юная девчушка в платочке и убирала со столов. Она посмотрела на меня, и я улыбнулся ей, на что она смущенно отвела глаза.
И вот с опозданием уже в сорок минут, ворвавшись в двери громом средь ясного неба, на диван против меня рухнул молодой загорелый парень в красной лыжной куртке ростом чуть ниже среднего. Он оскалился мне во весь ряд своих ровных белых зубов и ловко задвинул под стол ноги в тяжелых лыжных ботинках, будто в них и родился, что, в общем-то, было недалеко от правды.
– Ты научишься когда-нибудь приходить вовремя?
– Ты что, не рад меня видеть? – прозвучало мне в ответ с легким кавказским акцентом.
Я внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал. Его оскал стал шире.
– Кофе будешь?
– Да нет, спасибо.
Он привстал и развел руки в стороны, явно ожидая от меня того же. Я последовал его примеру, и после серии тяжелых дружеских хлопков по спине мы снова опустились на место.
– Как там твои картины? Продаются?
– Только недавно отправил одной тетеньке серию из трех разного формата.
– И что на них было?
– Горы, конечно. На бензин хватило. А дальше я рассчитывал быть полностью на твоем попечении.
Темные глаза сверкнули, и он рассмеялся.
– А я скучал по тебе, – я сам подивился этому своему откровению.
– Ты давно нас не навещал.
– Были дела, а денег не было. Такое бывает у художников, знаешь?
– Надолго в этот раз? – он снова улыбнулся.
– Пока не скажешь мне, что я обнаглел.
Он засмеялся еще больше, а я