Веснадцать.

      У нее – блондинистая грива, накладные черные ресницы, губы улыбаются игриво, в мыслях – рестораны, море, Ницца, маникюр на выхоленных пальцах, розовое плюшевое сердце, в нем всегда менялись постояльцы, смотришь на нее – не насмотреться.

      У меня – прокуренные космы, левый глаз косит немного влево, я собой не воплощаю космос, пуп Земли, принцессу, королеву. Я могу отдаться вся стихами, творческий неколебимый принцип – я могу в любом трамвайном хаме высмотреть хоть сказочного принца. Я – как Гудвин, хочешь – будешь храбрым, научу спасать меня от смерти и любой другой абракадабры в адовой вопящей круговерти, хочешь – гордость для тебя достану, сделаюсь по всем фронтам тусклее – только если сбросят с пьедестала, я тебя обратно не заклею. Только сердце выковать не в силах из любвепригодных полимеров – потому что кто бы ни просил их, получалось им не по размеру… Всем они разительно огромны – не легла удачливая карта, все поплыли на плоту Харона, слегшие с инфарктом миокарда. Всем я бескорыстно помогаю, каждый мой клиент чертовски вежлив – только я негодница такая, и услуги все мои медвежьи. Я – без пары старенький ботинок, даже испитым бомжам не нужен. Все, кого люблю, возьмут блондинок, и они им романтичный ужин со свечами красными устроят, постирают шмотки, осексуют, после их нежданно станет трое, я останусь за порогом всуе. Быть отфотошопленной картинкой и любить мужчин за крепкий бицепс… Хочется до боли быть блондинкой, чтобы хоть один сумел влюбиться.

      Нет, здесь не живут звездокрылые чудные феи,

      И по мановению палочки не появиться

      Проспектам в очках из витрин и пальто из кофеен,

      В кармане пальто – словно плеер, живые певицы,

      Соборам – у них купола словно вычертил циркуль,

      По глади лазоревой золото звезд разбежалось.

      А там, на окраинах, что-то таится – не цирк ли?

      Пустырь – живописен, и вовсе не давит на жалость.

      Нет, эти колонны – не голени белых атлантов,

      а что-то похожее на идеальные зубы.

      Мой город похож на мужчину – немного патлатый,

      невыспавшийся по утрам и бровями насуплен.

      По рекам холодным течет эта кровь голубая,

      Немного больная от вредных микробов-бутылок.

      Не будем сегодня о грустном, что не улыбает.

      Мой город тебе по ночам тихо дышит в затылок.

      Ему захотелось побольше зеленых оттенков.

      Глаза габаритных огней покраснели от ночи,

      От улицы, от фонарей, и, конечно, аптеки.

      Я в черном, от этого городу не одиночей.

      А гости летят мотыльками в светящийся Питер,

      На голос проспектов, таинственный запах кофеен,

      Летят без оглядки, без цели, без спросу…

      Терпите!

      Вас встретит мужчина.

      В