Восьмой дан Владимира Путина. Дмитрий Выдрин
это возможно, если ты помнишь, что ты последний, кто будет всех спасать».
Тогда я вжился в эту тему, стал соизмерять стереотипы поведения врача катастроф и политического лидера. Помнится, пришел к следующему выводу: врача катастроф могут обвинить в бездеятельности за то, что он не мечется среди обезумевшей толпы с пузырьком зеленки и ваткой. Но, видимо, имеются какие-то мотивы и стимулы, которые дают ему силы и возможность сдерживаться до времени, когда придется применять жгуты и гипс. Также подлинный лидер, особенно в эпоху катастроф, не суетится в хаосе, пока не поймет, где и как он будет востребован.
Долгое время мне казалось, что в нашем мире таких лидеров нет и не предвидится. Поэтому я соглашался с многочисленными гипотезами – и о том, что закончилась история, и о том, что в мире уже нет лидеров. Хотя, по сути, это одно и то же: историю делают лидеры, и без них она пуста до бессмысленности. (В 90-е годы мне пришлось несколько раз встречаться с известным автором по этой теме – Фрэнсисом Фукуямой[1]. Говорили как раз о том, что без лидеров в мире некому двигать историю.)
Но тут как-то незаметно, ненавязчиво, по-спецназовски вежливо и вкрадчиво в историю просочился Путин… По факту, он стал (скорее вынужденно, чем обдуманно, но об этом ниже) первым в мире лидером «эпохи катастроф».
Даже визуально очевидно, что он вмонтирован в само время, и поэтому время вокруг него кажется застывшим.
Он внешне расслаблен, так как заранее не знает, сколько ему нужно сэкономить энергии для ответа на вызовы будущего.
Он бесстрашен до бездействия.
Он эпатажно апатичен, поскольку внутренняя концентрация похожа внешне на безразличие.
Броскими, заметными, энергичными выглядят всегда спасатели, а спасители незаметны, тихи и недеятельны. Пока «стоят в проеме».
Те, кто снаружи, – слышат крики друг друга, тот, кто «в проеме», – слушает время. «Стоящие в проеме» – как отрешенные от всех и всего акустики на подводной лодке. Ничто не должно отвлекать их и разрушать внутреннюю концентрацию. Они слушают!
Еще не помышляя о большом системном тексте, я – скорее механистически, чем логистически – отмечал его манеру поведения на любых встречах (на некоторых мне пришлось присутствовать лично, другие – наблюдать по медиа). Это было более десяти лет назад, но уже тогда меня интриговала его манера именно не говорить, а слушать, причем неважно было, с кем проводится встреча – с академиками или с аспирантами, – поскольку последних он слушал с таким же вниманием, как и первых. Даже на тех встречах он оставался как бы «в проеме». Он застывал и концентрировался, как бы готовясь к броску, а когда возникали какие-либо глобальные завихрения политического, геополитического, социального характера, его напряженная неподвижность становилась особенно выразительной и внушительной для понимающих и посвященных…
Размышляя в таком русле во время любых массовых акций-демонстраций,
Фрэнсис Фукуяма – американский философ, политолог, политический экономист и писатель японского происхождения. Старший научный сотрудник Центра по вопросам демократии, развития и верховенства права в Стэнфорде.