Ночное кино. Мариша Пессл
это печально и уверенно, будто Моэ переехал на Бора-Бора.
– Умер от рака гортани, когда мне было пятнадцать. Дымил как паровоз с двенадцати лет, потому что рос на ипподроме. Но завещал мне всю одежду. Теперь Моэ навечно со мной.
Она стащила рукав громоздкого кардигана серой шерсти и показала красную бирку с вычурными буквами на загривке: «Собственность Моэ Гулазара».
Значит, пышным гардеробом она обязана престарелому армянскому трансвеститу. Первым делом я решил, что она все сочинила. Небось, нашла коробку поношенных тряпок в «Гудвилле», на всех была таинственная бирка, и Нора сочинила сказку о том, откуда они взялись. Но когда она снова натянула рукав, я заметил, что лицо ее порозовело.
– Я скучаю по нему каждый день, – сказала она. – Как это погано, что, если человек по правде тебя понимает, надолго его не удержишь. А от тех, кто не понимает вообще, поди отделайся. Не замечал?
– Как не заметить.
Ну, может, не соврала. И пожалуй, оказавшись перед выбором, верить в армянского объездчика-трансвестита или не верить, предпочтешь поверить.
– Ты поэтому хотела расследовать? – спросил я. – Потому что много знаешь про фильмы Кордовы?
– Само собой. Это же был знак. Сандра дала мне свое пальто.
К моему изумлению, страница на сайте успешно загрузилась, и наверху теперь значилось: «Победа».
Я подтащил к столу деревянный стул, сел, попутно заметив, что от Норы мускусно пахнет мужским одеколоном, волнующим, как дуновение горького шоколада, и поневоле вообразил, что это и есть искомое доказательство, намек на старого Моэ Гулазара, который навечно с ней.
Почти всю ночь мы с Норой просидели на «Черной доске». Все равно что в кромешной темноте бродить по зеркальному лабиринту, на каждом шагу натыкаясь на люки и тоннели, слыша голоса из комнат без дверей, ощупью спускаясь по шатким лестницам, бесконечно уводящим в недра земли.
Всякий раз, когда я открывал было рот – мол, пора расходиться, пусть глаза отдохнут, утром еще покопаемся в этом бездонном архиве, – попадалась еще одна байка, на которую никак нельзя не кликнуть, еще один непостижимый эпизод, слух или странная фотография.
«Устраши в себе зверя» – немало страниц на сайте посвящалось якобы жизненной философии Кордовы, каковая вкратце сводилась к тому, что ужас, страх до потери сознания, рождает свободу, открывает тебе глаза на живописные, темные и великолепные стороны жизни, тем самым побеждая чудовищ разума. Это означало, как выражались кордовиты, «отправить агнца на бойню» – избавиться от кроткого