Сломанные вещи. Марина Орлова
мужской голос произнёс: «Бо, место!». Когти тяжело царапнули по металлу, дверца машины хлопнула, свет фар дрогнул, скользнул по нам и исчез.
Я поднимаюсь с дивана и направляюсь к кофемашине. Нужно выпить, хоть что-нибудь. Или сбежать от взгляда Сина.
– Будешь? – дождавшись его кивка, нажимаю кнопки.
Я вроде бы смотрю, как дымящаяся жидкость наполняет чашку, но вижу совсем другое: ночную улицу, щербатую кирпичную стену и совсем рядом – настороженно распахнутые глаза, в которых свет дальних фонарей отражается жёлтыми искорками. Именно тогда я заметила это в первый раз. Мне кажется, у Джанки красивые глаза, но он сердится, если об этом сказать.
Убедившись, что патруль уехал, я отодвинулась от парня на пристойное расстояние – не хотелось терять тепло его тела, но деваться некуда, – вытерла его висок углом шали и прошептала: «Извини». Зубы у меня снова стучали, то ли от холода, то ли от страха. Ещё некоторое время мы постояли так, у стены, замерев и опасливо прислушиваясь. Затем я вновь потянула парня в сторону моего дома. Он поймал мою левую руку, сдвинул шаль и посмотрел на браслет чипа, в полутьме отливающий тусклым золотом. Провёл по нему пальцем. Хмыкнул и пошёл за мной.
Несмотря на поздний час, люди на улицах ещё встречались. При виде очередной тёмной фигуры или отблеска камеры я снова обнимала парня – закрывая от взглядов кровь на его одежде, – изображала, что мы всего лишь захмелевшая парочка, кружила, уткнувшись носом в его щёку, говорила всякую чушь заплетающимся языком, смеялась… В итоге у меня потекли слёзы, и было уже не разобрать – это я всё ещё смеюсь или уже плачу?
Однако мы всё-таки дошли. Каким-то чудом не заблудились. И под конец пути я даже привыкла к горькому запаху реки на его коже.
21.
Взяв две чашки, возвращаюсь к Сину. Неторопливо оглядываю гостиную.
– Наверное, Джанки не ожидал, что золотая девица обитает в таком убогом жилище. А может, думал, что есть какой-то подвох. Тогда я видела ситуацию лишь с одной стороны, как нам рассказывали в школе: если человек отказывается войти в программу благонадёжности – значит, он преступник. Наверняка мечтает ограбить тебя, изнасиловать и порезать на части. Теперь-то я знаю, что люди из Района боятся золотых не меньше. Деньги дают власть – похищать, насиловать, убивать. А если у человека нет чипа – да, за ним сложно следить, и в то же время ему ничего не стоит просто исчезнуть.
Я невольно оборачиваюсь на входную дверь.
Как только мы зашли, я поспешила включить всё освещение: это был редкий случай, когда яркий свет показался мне более безопасным, чем привычный сумрак. Начала деловито кружить по комнате, вроде бы что-то делая, но по факту это было нервозное и бессмысленное движение. А Дэн так и остался в прихожей: прижался спиной к двери, сунул руки в карманы – и всё. Я недоуменно оглянулась на него, а он спросил – неожиданно с более разборчивым произношением: «Хто ещё тут?». «Никого». Он недоверчиво прищурился – мол, совсем за дурака меня держишь? Пожав плечами,