По тонкому льду. Венера Петрова
говорила и о ней самой, и обо мне тоже. Мама мне про себя мало что рассказывала.
Даже через призму навязанной скромности в зеркале в ту ночь отражалась мое лучшее «Я». Помню, я долго собой любовалась, но особого счастья в моменте не ощущала. Было острое сожаление, что такую красоту уничтожит время. И мне захотелось остановить это самое Время, застыть в моменте, хотя бы запомнить навсегда миг откровения. В итоге получилось. Как видите, я помню тот миг, себя в моменте. Себя, которой давно нет. Даже зеркало то, с которым я долго дружила, которое вселяло уверенность в себе, нацеливая на новые победы на любовном фронте, спрятано подальше. Интерьер другой. Да и времена иные. В моём возрасте с зеркалом не дружат. Оно же без фильтра…
В параллельной группе на базе 10 класса училась моя землячка. Любимое её выражение «А @ули нам, почти красивым» работало безотказно: она пользовалась бешеным успехом у противоположного пола.
Про карательную гинекологию и про мою самую страшную фантазию, которая никогда не подводит, позволяя в любой ситуации, в любом моём возрасте делать не только пируэт, но и элевации, опять не рассказала. Начать с Пастернака, с его прыжков через пропасти, и закончить, а ля явно naturalis, прыжками на собственной постели, это слишком даже для меня.
У края пропасти
С детством пора распрощаться. Многое так и не удалось реанимировать. Я же не аутист, чтоб всё помнить. Оно и не нужно, даже мне.
Кадры из старой хроники иногда будут повторяться в беспокойных снах – как я бегу за родителями, которые поехали на мотоцикле меня искать. Не прочь себя поискать по закоулкам прошлого. Меня настоящую, наивную, невинную, не по годам умную.
Оригинал хроники давно истлел, отправлен в утиль, возможно, сожжён. Остались только кое-какие копии.
Я всё собиралась оцифровать бобины с записями, на которые отец записывал меня с самого рождения. Они были истлевшие, изъеденные временем, да и такого магнитофона давно не было. В детстве мы часто прокручивали записи. Папа иногда записывал поверх старых записей. Наверняка, новых плёнок не было. Потому мой лепет, смех, даже плач записывался поверх речи маршала Малиновского. По всей видимости, это была речь маршала Советского Союза Малиновского на первом послевоенном параде Победы 9 мая 1965 года. После 1965 года полномасштабные военные парады проводились в значимые юбилейные годы – 30 лет Победы (1975), 40 лет (1985) и 45 лет (1990). Знаковое, историческое событие, потому отец и записал. Выходит, парад победы у нас в деревне был в 1975 году, когда мы в первом классе учились. В честь этого события и была построена та самая трибуна, с которой началась моя писательская эпопея. Всё сходится. Помню, вечернее факельное шествие, когда зажигали тряпочки с керосином в жестяных банках. А в 1985 году мы участвовали на этом параде уже в дальневосточном городе, будучи третьекурсниками. Сохранились фотографии. Я как-то об этом не задумывалась. Казалось, парады были всегда. Значит, нас гоняли на 7 ноября и 1 мая.
Папа был в курсе всего. После работы читал, писал, фотографировал,