Караван. Исторический роман. Том I. Валерий Викторович Федорцов
в лесу, – зло процедил он, – Немедленно разыскать этих похотливых ногаев* и привести ко мне.
Пропавшех искали долго, и нашли в версте от опушки на маленькой лесной поляне. Все четверо были посаженны на колья. Айдар ещё мог разговаривать и поведал, что ночью, когда он вышел в лес по нужде, его оглушили ударом по голове и принесли сюда. Остальное пояснений не требовало. Покарать за содеянное было некого, так как ночью все жители сожжённого села исчезли и Ак-Ходжа хорошо понимал, что в этих лесах их теперь уже не найти. Он дал распоряжение, прикончить этих несчастных, чтобы не мучились, и трогаться дальше. Следующее село на пути движения было покинуто жителями. Грабить в нём тоже было нечего, так как его жители унесли с собой весь скарб и угнали скотину. Ак-Ходжа приказал сжечь село и продолжил свой поход дальше. В этот же день он миновал ещё одну такую же безлюдную деревню и сжёг её. Но ночью, у Ордынского посла, вновь убили двух нукеров*, а у нескольких, выпущенных на пастбище стреноженных лошадей, перерезали на ногах сухожилия.
Далее, также изредка продолжали встречаться покинутые жителями селения. Подобным образом, ордынцы* проехали ещё три дня. Но теперь, на ночлегах, Ак-Ходжа выставлял усиленное охранение, да и люди его научились осторожности, в связи с чем, новых потерь у ордынцев* больше не было.
На четвёртый день Ак-Ходжа подошёл к укреплённому городку Курмышу, рассчитывая на его жителях отквитаться за всё случившееся, но ворота ему не открыли. Напрасно посол именем Великого ордынского царя* требовал отворить их и впустить его в город. Со стен ему отвечали насмешками и бранью.
В ярости Ак-Ходжа попробовал взять городок приступом, но был отбит, потеряв человек сорок убитыми. Понимая, что у него слишком мало сил и времени для осады, посол двинулся дальше к Нижнему Новгороду, обещая вернуться и стереть Курмыш с лица земли.
Разгневанный от своей неудачной миссии Ак-Ходжа через два дня прибыл в Нижний Новгород, и сразу же направился ко двору Нижегородского князя, где с ходу излил на того весь накопившейся гнев. Он тыкал князю под нос царскую пайцзу* и топая ногами кричал, перечисляя все свои обиды и унижения, произолшедшие в дороге. А расстраиваться послу было из-за чего.
– Как только возвращусь в Сарай*, – пугал он, – оттуда двинется огромное войско, которое превратит Нижегородскую землю в вызженную пустыню.
Престарелый князь Дмитрий Константинович, никогда не отличавшийся мужеством и на своём веку немало натерпевшийся от ордынцев*, не на шутку испугался. Он бестолково и сбивчиво оправдывался, пытаясь всю вину свалить на Мамая, потерпевшего поражение от Московского князя Дмитрия, а также последнего, своей победой подорвавшего уважение русского народа к Орде*.
– В моей земле это ещё ничего, – сказал он под конец, – Это так, озорство, не более. Виновных я велю разыскать и покараю их сам, да так, чтобы другим неповадно было. А вот поедешь дальше, сам увидишь, что будет в московских землях, там народ