Углицкое дело. Сергей Булыга
надо понимать! Это же царская кровь, это же нам Богом данная! Кто до него смел дотронуться?! Вот он и лежал тогда в воде и пузыри пускал, а никто к нему не подбегал! Потому что нельзя было, не по чину! Покуда царица не кинулась, да только было уже поздно. Так, может, было и теперь – царевич сказал: «Дайте нож», – и кто ему поперечит? Я бы не перечил, я бы дал.
– Ладно! – сказал Яков. – Больно умный. И завтра таких же, как ты, умных будет уже Ефрем расспрашивать: зачем нож давали, зачем после всё на Битяговского валили, зачем били в набат, кто позволил? Разбаловался народ, вот что! При прежнем государе было строже! Знаешь, что той няньке после было?
Иван промолчал.
– Вот, это верно, – сказал Яков. – Язык надо беречь и без лишней нужды не высовывать. – После чего сказал еще сердитее: – Фу, пересохло в горле всё!
Но тут оказалось, что вино уже закончилось, Овсей вышел в сени и велел подать еще. Быстро подали. Также еще подали перекусу. Они еще выпили и закусили, после чего Яков вдруг повернулся к Маркелу и так же вдруг спросил:
– А ты чего сегодня не на службе? Или ты сегодня наше проверяешь?
А Маркел в это время как раз взялся на добрый кусок мяса. И поэтому, его не отпуская, сказал так:
– Да, сегодня ваш черед. Боярин мне сказал: смотри, Маркел, как бы моим верным слугам какой кто беды не учинил! Вот я и смотрю каждый кусок, – и тут же его надкусил.
А Яков тут же продолжил:
– А я у боярских спрашивал сегодня, их ли ты. Они сказали, что не их.
– А ты у боярина спроси, – сказал Маркел, уже пережевывая мясо. – Я не у них служу, а у него.
– Может, у кого еще спросить? – в сердцах спросил Яков.
– Может, – сказал Маркел. – Вот хотя бы спроси у Ефрема.
Яков помолчал, даже еще поморщился, после сказал язвительно:
– Я так и думал, чей ты человек.
– Чей?
– Сам знаешь!
– Я-то знаю, это верно, – сказал Маркел решительно. – А ты думаешь, что я Борисов.
– Я ничего не думаю! – очень сердито сказал Яков. – Меня сюда не думать привезли, а записывать за теми, кто не так подумал!
– Ага!
– Вот и ага!
И на этом этот разговор закончился. Потому что, эх, сердито подумал Маркел, сказал бы я тебе, а вот не буду, я же тоже не для этого сюда приехал, чтобы говорить, а чтобы дело делать, а дело на месте стоит! И промолчал Маркел, и начал есть мясо, которое он раньше взял, из-за которого всё это началось. Мясо было жилистое, жесткое, Маркел его в сердцах жевал и так же в сердцах думал, что какой же Углич дрянной город, если здесь даже в кремле такое мясо гадкое. А эти смотрели на него и ничего не говорили.
Только когда Маркел уже добрался до кости, Яков сказал, что уже поздно, хватит, пора и честь знать, завтра им рано на службу, и они все пошли укладываться. Им было хорошо укладываться, у них же у каждого хоть что-нибудь с собой да было, а Маркел ехал как соко́л, с пустыми руками, и поэтому он так и лег просто на лавку, руки заложил за голову и, чтобы не думать о другом, стал думать о деле, которое никак не делалось, и,