За старой границей. Джордж Бёрд Гриннелл
на меня, как будто я был причиной их бедственного положения. Та-а-та-ум, вождь, подошёл ко мне и, указывая на одно из мёртвых тел, сказал:
– Видишь там мою сестру? – Затем, перевернув тело, чтобы показать раны, он добавил: – Это рана от пули. Белые, – продолжил он, – убили наших жён и детей. Они дали оружие и пули нашим врагам. Эти самые ружья и пули убили наших сородичей.
Едва эти слова были произнесены, как их снова и снова начала повторять вся обезумевшая толпа, которая, слушая вождя, поверила, что это правда. Волнение достигло апогея. Их жесты, их страстные возгласы показывали, что творилось у них внутри, и я каждую секунду ожидал, что в меня полетит пуля или стрела. Одно слово, сказанное мной в критический момент в поддержку белых, могло оказаться для меня роковым. Поэтому я хранил молчание, выжидая удобного случая, а также внимательно изучая отверстия в одежде мёртвых тел. Я был уверен, что эти отверстия были сделаны стрелами, а не пулями, как утверждал вождь, но мне предстояло убедить в этом остальных, когда представится такая возможность.
За каждым бурным приступом плача, как это обычно бывает у дикарей, наступало кратковременное затишье. Поэтому, как только я заметил, что ярость толпы начала утихать, а сама природа – успокаиваться, я воспользовался моментом, чтобы заговорить, потому что молчание в тот момент было бы молчаливым признанием нашей вины. Поэтому я подошёл и, взяв вождя за руку, сказал тихим голосом, как будто охваченный горем:
– Друг мой, что всё это значит? Объясни мне. Ты не любишь белых; больше ты ничего мне не сказал.
Тогда Там-а-тап-ум, повернувшись к своим соплеменникам, жестом попросил их замолчать; полной тишины ожидать было нельзя. Затем он повторил всё от начала до конца. Когда вождь закончил, и его люди были в настроении слушать, я посочувствовал их несчастьям и заметил, что белые были незаслуженно обвинены.
– Они невиновны, – сказал я, – и я могу это доказать. Посмотрите сюда, – сказал я, указывая на рану от стрелы, которую никто не мог спутать с пулевой, – это раны от стрел, а не от пуль. И сами Змеи не так уж сильно виноваты, как мы сможем показать.
При этих словах вождь нахмурился, и в толпе послышались недовольные возгласы, но я попросил вождя терпеливо выслушать меня до конца. Вождь взял себя в руки, и я продолжил.
– После того, как вы торжественно согласились на мир между вами и Змеями, под влиянием белых Шоу-ха-ап-тенс нарушил второе обещание, снова отправившись на войну через Голубые горы, и, не удовлетворившись убийством своих врагов, они убили и своих друзей. Они убили двоих белых. Змеи в отместку заставили вас всех горевать в этот день; они заставили плакать и белых. Но ваша потеря меньше нашей; ваши родственники убиты, но у вас есть их тела: нам в этом утешении отказано. Наши друзья убиты, но мы не знаем, где лежат их тела.
Ни вождь, ни толпа не могли оспорить эти факты. Вождь громким голосом объяснил то, что я сказал, собравшейся толпе, и они в один