Посланник Пёсьей звезды. Часть 2. Светлана Ненашева
её родных. Да и остальные посетители, с которыми склочная дама в ожидании приёма успела переругаться, выглядели недоумёнными.
Тетка принялась первой, хотя приехала позже всех. Но люди рады были уступить ей очередь, лишь бы она поскорее испарилась.
Виссарион извинился и попросил полчаса отдыха у ожидающих. Ввалился в горницу уже умытым, упал на диван.
– Что, батюшка, тяжёлая?
– Не то слово, Стюша. Просто монстр в человеческом облике. Сходи почисть кабинет , пожалуйста. А я отдохну немного. Представляю, как родным с ней живётся.
– Ты справился?
– Конечно. Но ещё пару-тройку раз она почтит нас своим присутствием.
– Полежи, полежи немного. – Пистимея подбила подушку под его головой. Легонько поцеловала и зачесала рукой назад длинные влажные волосы, обнажив высокий лоб с густыми бровями. – Я быстренько.
Привычно обойдя кабинет с трещащей и искрящей свечкой, она подержала над огнём конверт с деньгами, полученными от тётки, протёрла солёной водой мебель и распахнула окна. Вся негативная энергия, десятилетиями не дававшая жизни и самой клиентке и её семье, улетучилась, полностью обезвредившись огнём и утренним солнцем и растворившись в душистом воздухе летнего леса.
– Да, вот это сила ему дана! – С нежностью подумала женщина. Вернулась в горницу и присела возле спящего лекаря. Она смотрела в это мужественное лицо и по её телу разливалась теплота. Она любила его. Без страсти. Спокойно и трепетно. Ещё до того, как стала ему любовницей.
В ту ночь, когда она снова обрела дочь и смысл жизни, уложив Вареньку сама пришла к нему. Он не обидел её тогда, деликатно отказавшись от единственной благодарности, которую она могла ему дать (и деньги его не интересовали). Сидя на разных концах его узкой деревянной кровати, они проговорили всю ночь.
С этого дня она и стала матушкой Пистимеей. Они потом часто смеялись над этим выбором имени, вспоминая давнишнее советское кино. Но, для простых людей, истово ударившихся в религию, как когда-то и от неё, надо было создать понятный им образ.
Окончательно сблизились они немного позже. И любовницей она себя не считала, скорее, не венчанной женой. Да ради чего двое одиноких людей должны отказываться от простых человеческих радостей жизни? А ещё друг, соратник, ассистент.
Она не ревновала его к прошлому, потому, что ничего о нём не знала. И не стремилась, и не желала знать. Того, что видела и чувствовала, было вполне достаточно.
Она не меньше хотела разбудить (другого слова они не употребляли) его сына. Сына, которого ему пришлось убить, чтобы потом вернуть к жизни.
Она желала этого не только как человек преисполненный благодарности, не только как любящая женщина. Её, как медика, которые тоже бывшими не бывают, интересовал сам процесс. Вспомнилась авантюрная молодость, когда наивно хотелось помочь всему свету.